«Посвящается Вам…»

8 мая, в канун 100-летия известного российского барда и прозаика Булата Окуджавы, в отделе художественной литературы Национальной научной библиотеки Северной Осетии состоялось открытие книжно-иллюстративной выставки «Посвящается Вам…», а Открытый микрофон позволил всем желающим прочитать свои любимые стихи поэта и поделиться воспоминаниями о знакомстве с его творчеством.

По словам ведущей, заслуженного работника культуры республики, заведующей отделом Марины Татарской, Булат Шалвович Окуджава – поэт, певец, прозаик, сценарист, чьё творчество вместило целую эпоху, а его жизнь была тесно переплетена с историей российского ХХ века. «Доброволец Отечественной войны, встретивший день Победы и свой день рождения солдатом, долечивающим рану», - так написал об Окуджаве известный литератор Станислав Рассадин в книге «Встречи в зале ожидания».

У него была нелёгкая судьба: под «красное колесо» сталинских репрессий попали родители Окуджавы. Отец, парторг строительства крупного вагоностроительного завода под Нижним Тагилом, был арестован по обвинению в «троцкизме и вредительстве» и расстрелян в 1937-м, мама, арестованная на два года позже, проведёт в лагерях и ссылке в общей сложности 12 лет. А семнадцатилетний Булат с самого начала войны будет добиваться отправки на фронт. И попадёт туда только в августе 1942-го, а уже в конце этого года он будет тяжело ранен под Моздоком и остаток службы до демобилизации в 1944-м проведёт в запасном полку и пехотном училище. Но война и осмысление её сущности оставались одной из главных тем творчества Окуджавы всю его жизнь.

С начала 60-х Окуджава начал писать прозу. И первой увидела свет основанная на военных впечатлениях автора повесть «Будь здоров, школяр»: раскритикованная в пух и прах, она со временем станет литературной основой киносценария, замечательно правдивого фильма о войне: «Женя, Женечка и «катюша». А песни на стихи Окуджавы прозвучали в без малого полусотне фильмов. С ним работали известные композиторы Исаак Шварц, Альфред Шнитке и другие.

По мнению Арсения Замостьянова, заместителя главного редактора журнала «Историк», «его катушечные записи и пластинки, которые мы до сих пор помним и по обложкам, и по интонации поющего поэта – это то, мимо чего почти невозможно было пройти в 1960–80-е. Окуджавская интонация – серьёзная, немного кокетливая, грустная, иногда – ироническая – становилась естественной. Трудно было не подпасть под обаяние этого голоса – вовсе не певческого, но поющего. Даже молчание, даже паузы имели значение… Он стал настоящим вожаком заметной части читателей, любителей поэзии и исторических романов. Не будем стесняться громких слов – стал кумиром. А потом – просто признанным мэтром, вниманием которого дорожили честолюбцы». Окуджава часто обращался к любимому им 19 веку: героями его стихов становились Павел I, Грибоедов, Лермонтов, декабристы, но чаще других — Пушкин, которому посвящено больше десятка стихотворений.

Несколько поколений советских людей выросли на стихах и песнях Окуджавы – как раз об этом и шёл разговор на вечере памяти Б.Ш. Окуджавы, когда ведущая делала обзор книг с выставки. Сотрудники отдела подготовили несколько видео, где сам Булат Шалвович читает свои стихотворения и поёт песни, а также российские актёры декламируют его стихи. Народный поэт Осетии Ирина Гуржибекова так отозвалась о его творчестве: «Булат напевал себе – но это слышали все. Он был закрытым человеком – но его песни летели над страной». А заслуженный журналист республики, поэт Ольга Резник вспомнила, как в детстве, которое у неё прошло на Чукотке, она впервые по «Голосу Америки» услышала стихи Окуджавы и решила, что это какой-то белоэмигрант. Потом было радостное открытие его поэзии, прозы и исторических романов – глубоких, психологичных, заставляющих думать и сопереживать.

Очень тепло отозвались о творчестве Окуджавы Георгий Цирихов, методисты Рита Караева и Наталья Куличенко, прочитав несколько его стихотворений.

Но для полноты картины, наверное, нужно привести и высказывания другого толка. Не секрет, что Б. Окуджава принадлежал к так называемому либеральному лагерю в нашей стране, особенно это проявилось в конце 80-х – начале 90-х годов.

Всемирно известный писатель и общественный деятель Захар Прилепин написал о нём: «Что до Окуджавы - да, у него есть десяток отличных песен, я их тоже очень любил; прозаик он неплохой, впрочем, у нас таких много; однако его постсоветская снисходительно-презрительная неприязнь к СССР - всё это, признаться, не только противно, но ещё и смешно. Как сказал писатель Владимир Максимов: «…сочинитель гитарных романсов, возомнивший себя аристократом. Господи, и откуда же такая спесь у потомков тифлисских лавочников?» … Миномётчик Окуджава пробыл в зоне боевых действий 1,5 месяца, потом получил случайное ранение и больше фронта не видел… Икона «перестройки» Окуджава в чём-то был даже радикальнее Солженицына - он поддерживал все подряд народные русофобские фронты в Прибалтике, одобрял распад СССР, поддержал расстрел Дома Советов, затем поддержал Басаева...»

Ирина Гинзбург-Журбина – дочь высокопоставленного функционера Союза писателей, переводчика и партийного публициста Льва Гинзбурга в книге воспоминаний «Без поблажек» (М.: Zebra, 2007) написала: «Речь о… подлинном смысле «высокопарных слов» песен Булата Окуджавы. Что заключается в этой, вскормленной и заматеревшей на спецпайке высокопарности?.. Бард воспел во весь голос творческое и духовное содружество поэтов, несравненное товарищество, драгоценный дружеский союз, а по сути, создавал общественное лицо шайке сытых стяжателей, наперегонки вырывающих премиальные, шмотки, анитиквариат, премии, гонорары, квартиры, дачи, косметику и дублёнки»

А вот что пишет поэт Инна Лиснянская («Хвастунья». М.: Вагриус, 2006): «…Песни Окуджавы оглушены, приглушены, сдавлены и обращены к близкому слушателю исключительно оттого, что режим домов творчества, где скаредный Окуджава проводил вместе со своими коллегами большую часть года, запрещал громкие песни. Более того, вся «задушевность» лирики шестидесятых, её так называемая камерность рождена исключительно бытовыми обстоятельствами. «Задушевность» = задушенная душа. Духота. Заставленный банками подоконник. Тряпки в щелях окон. Вата в ушах. Опустите, пожалуйста, синие шторы…»

Сколько людей – столько и мнений.

Но песни Б.Ш. Окуджавы продолжают звучать – и на многочисленных бардовских фестивалях, и в семейном кругу, и возле походных костров, а это значит, что его жизнь была прожита не зря, и свою весомую лепту в копилку российской культуры он честно внёс.