Page 139 - МАТРОНА

дни лишений, оказался чужим для меня, чужим для моей души. Не потому, что он вернулся с
войны инвалидом. Нет, сынок, я не оправдываюсь перед тобой. Не для того я ухожу от тебя,
чтобы стоя одной ногой в могиле, обманывать и выгораживать себя. Твой отец действительно
оказался другим человеком, не тем, которого, как мне казалось, я знала и ждала. Нет, он не
изменился, остался таким же, как прежде, но когда после всего пережитого я разглядела в
нем то, чего не замечала раньше, и поняла, что ошиблась в нем, жизнь показалась мне
сплошным унижением. Я ждала, надеясь на него, как на Бога, а он, словно ребенок, сам искал
защиты и утешения. О, сынок, как же я хотела, чтобы он властвовал над моей душой, – пусть
больной, лежачий, но сильный духом, мужчина, отец моего ребенка! Я должна была
почувствовать, что не зря ждала его столько лет, не зря надеялась…
Но надеждам моим не суждено было сбыться. И тогда начали рваться нити,
связывавшие с ним мое сердце. Постепенно начали рваться, одна за другой – эти тонкие
нити, которые невозможно соединить.
О, сынок, о, моя надежда! Что-то я не то говорю, пасть бы мне жертвой за тебя. Нет, не
хитрю, не обманываю, и все же мне кажется, будто я все время оправдываюсь перед тобой. Я
должна сказать напоследок что-то другое, главное, но не могу найти нужные слова. А раз не
могу, но все же говорю, значит, изменяю самой себе. Все, сынок, я умолкаю. Скажу
последнее: если двое соединяют свои судьбы, они должны быть похожи душой, иначе жизнь
у них не получится и, притворяясь, обманывая себя, завидуя чужому счастью, они будут
жалко и влачить свои пустые дни. Вот и все, сынок, все, что я сумела сказать тебе.

10

Она снова взялась за уборку. Не могла после себя оставить беспорядок в доме. Только
рог и кувшин с вином не тронула. Когда закончила, наполнила рог и в том углу, где молилась
обычно, опустилась на колени и, держа в одной руке рог, а в другой рукав от рубашки Доме,
начала:
– О, Святой Дух, Покровитель этого дома! Всю жизнь я молилась тебе, и в праздники
молилась, и в будни. Наверное, ты помогал мне, и я благодарю тебя, что на старости лет мне
выпала такая радость – встретиться со своим сыном. Теперь я последний раз стою перед
тобой на коленях и прошу: сделай так, чтобы этот дом не опустел после меня, чтобы хозяин
его, которого ты видел сегодня, не дал ему опустеть. В этом доме всегда почитали Бога, и
если мы в чем-то провинились, если молились не так, как следует, пусть его гнев падет на
мою голову. А жизнь моего сына, о, Всемогущий, пусть будет долгой и счастливой…
– О, пресвятая Богородица! У тебя тоже есть ребенок, и если кто и мучился, жертвовал
собой ради сына, то это была ты. Потому и прошу, услышь мою мольбу. Я не сравниваю тебя
с собой, и ребенка своего не сравниваю с твоим, но ты – мать, и тебе понятна боль любой
матери. Прошу тебя, помоги моему сыну, защити от бед и горестей, возьми под свое
покровительство. О, пресвятая Богородица! Чтобы ты услышала и приняла наши мольбы, мы
приносим тебе в жертву белого барашка. Так принято у нас, и я всегда так делала. Но сейчас
у меня нет такой возможности, и я обращаюсь к тебе, как мать к матери. Ты знаешь, мне
трудно уйти от сына, но я должна это сделать, чтобы спасти его от позора, от косых взглядов
и злых насмешек. Я приношу себя в жертву и верю – ты слышишь стон моего сердца. Ты
мать, и никто не поймет меня, как ты… О, пресвятая Богородица! Знаю, я грешна, я не
достойна быть жертвой во имя сына, но у меня нет ничего, кроме своей жизни. Я прошу
лишь об одном – защити его, огради от позора, он не должен страдать изза меня…
– О, сынок, моя надежда! Похорони меня рядом с твоим отцом, чтоб я превратилась в
свет твоих очей. Люди придут, проводят меня. Мертвых у нас почитают, не говорят о них
плохо. И о твоей матери не скажут – с плачем и причитаниями отнесут на кладбище,
воздадут, как полагается, последние почести. И на поминках будут хвалить, расскажут, какие