Я привожу их целиком без малейшего изменения (приговор и предписание). Как видит читатель, осетин, выпрашивающий куриное яйцо, чтобы разговеться среди великого поста, неохотно подпишется под этим перлом ашиновской литературы. Добровольно отказаться от своих верований, обычаев и адатов он не может, так как не дошел еще до сознания своих заблуждений. Когда же он придет к сознанию нецелесообразности этих верований и адатов, тогда он откажется от них и без «ашиновских законов». Диктовать ему теперь параграфы о бесполезности поминок, о преступности бывать на похоронах знакомых и т. д., связывать его чудовищными штрафами — значит довесть его до нравственного упадка и материального разорения. Повторяю — надо его научить хорошему, чтобы он мог покинуть дурное. Но «ашиновы» этого не могут сделать, потому что сами не понимают, что хорошо и что дурно. Как лакеи, они стараются угодить своим «господам», «помочь» по народному управлению и получить за это на чаек. Как «ашиновы», они не гнушаются никакими средствами, чтобы заставить бедных осетин подписаться под параграфами «ашиновской мудрости». Во многих селениях введение «приговора» достигнуто посредством арестов «бунтовщиков», в других — благодаря умению старшин отбирать подписи, зазывая каждого, долженствующего подписать «приговор», в правление и предупреждая его, что он только один не дал еще своего согласия, а то уже все <под-пи>сались... Словом, «ашиновский приговор» вступил в свои «законные» права по всей Осетии, за исключением 2—3 селений, где, несмотря на красноречивую убедительность предписания Начальника округа, «ашиновы» не имеют успеха. Живя среди осетин, мне приходится быть невольным свидетелем всех последствий этого нововведения. Факты. Но это не все.
Так как «ашиновы» не пользуются таким доверием среди населения, чтобы их выбирать на должности старшин, то они как бы в отместку склонили начальство назначать в осетинские селения старшин из русских. Результатом этой «уступки» начальства является замещение означенной должности в восьми плоскостных селениях урядниками из казаков и выгнанными со службы офицерами и чиновниками, которые вместо установленного обществом жалования 150—200 руб. получают 500— 600 руб. при общественной квартире, прислуге, освещении и отоплении. Беда бы еще не столь большой руки, если бы эти «старшины» сколько-нибудь соответствовали своему назначению... а то... пьянство, разврат, русская площадная ругань — плохие проводники цивилизации! Кто не знает линейного казака, когда он сам «начальство»! Довольно, кажется, что писаря из казаков, а тут еще старшины из них же... Нет, господа Ашиновы! Если вы хотите быть действительными представителями народа, то не будьте прежде всего лакеями, не позорьте доброе имя осетин, как и вообще всякого народа, неосновательной фразой «отсутствие сознания долга, совести и чести» и тем не подавайте повод своему «барину» смело высказывать мысль, что «братья их (интеллигентных осетин) специально занимаются воровством, иначе какое у них может быть объяснение против введения розог...» Во-вторых, гг. Ашиновы, вы должны научиться сами чему-нибудь хорошему, чтобы народ добровольно и охотно следовал вашим указаниям. В-третьих, если искренно пришли к убеждению, что надо устроить приготовительное училище (я подозреваю здесь личный расчет вашего «атамана», которому угрожало во время составления приговора упразднение должности учителя приготовительного класса в гимназиях), то для этого есть, помимо «ваших штрафов», много других средств. Осетины настолько уже сознали пользу образования, что напрягают все свои усилия, чтобы дать своим детям возможность поступать во все гражданские и военные учебные заведения. Недостаток соответствующего религии духовенства побудил одно Ардонское общество выстроить на свой счет двухэтажный дом и <пред>-оставить его в распоряжение Общества распространения <прав>ославия на Кавказе. Таким путем возникло в этом селении Алекс<андровское> осетинское духовное училище. Таким же точно путем могли бы возникнуть среди осетин всякие приготовительные и технические училища, тем более что во Владикавказе существует Общество распространения технического образования среди горцев Терской области, в кассу которого, я уверен, не поступило ни одного ломаного гроша от «шайки ашиновцев», но несмотря на это Общество дало возможность многим уже окончить средние учебные заведения и продолжать образование в высших, специальных. Очень жаль, что это общество не располагает еще такими средствами, чтобы открыть свои школы в туземных селениях. Но вы не можете сочувствовать ни тому, ни другому обществу, так как они возникают и развиваются мирным путем, путем добровольных приношений и жертв. Помогая им, нельзя быть героем, нельзя прослыть «ашиновым»... Вам нужна личная инициатива и, главным образом, нужны штрафные суммы. Для чего? Для школы?.. А разве у осетин
нет этих штрафных сумм? Поищите... Их должно хватить на открытие не только приготовительной школы, но даже полной восьмиклассной гимназии.
Они проходили через руки таких же ашиновых, как <вы>. Где же тот сундук, в который их складывали, где приходо-расходная книга? Ну-тко! и мы вам спасибо скажем. Нет, гг. Ашиновы, вам дороги не интересы дорог
……………………………………………………………………………….
Тогда как утверждает пастух-осетин, подписывая вышеизложенный приговор,— «подобная деморализация с каждым днем» не будет расти и увеличиваться, и мы под руководством гг. X., Б. и К0 найдем меры и средства «к совершенному искоренению этого зла».
Странно только одно обстоятельство. 1) До сведения г. начальника округа дошло, что некоторые представители магометанских селений и т. д. (слова г. Голубова). Чудаки! Ведь г. Голубов полагает, « что разум нее того, что постановлено относительно калыма, ничего нельзя придумать». Следовательно, нечего и толковать, «следовательно, об изменении этого пункта не может быть и речи». 2) Точно также до слуха г. Голубова допело, что некоторые из интеллигентных лиц высказались против 6-го пункта сечения розгой. Какая несообразность! Только выдают себя. Ведь г. Голубову хорошо понятно, «почему они так горячо отстаивают (описка писаря) этот пункт — братья их специально занимаются воровством! (!!!) Иначе какое у них может быть объяснение! (!!!)
Интересно бы знать, какими соображениями руководствуются эти господа, говоря против этой меры». (!!!). Да, это очень интересно. Неужели они не читали ничего о воспитательном значении розог? Шутники! Разве можно жалеть вора! Пори его так, чтобы небу жарко стало. Тем более, что «нам хорошо известно, что вор в то же время есть и убийца»!! Впрочем, несмотря на зловредное влияние этих представителей и интеллигентных лиц, старшины оказали свое разумное влияние на вверенных им сельчан. Во многих селениях «добровольно» и единогласно подписали приговор... Те же зловредные личности, которые не пожелали подписать приговор, были немедленно в списке представлены его высокоблагородию для памяти, значит, чтобы не скипидарились. И дело пошло как по маслу. Секут так, что ой люли-малина! Секут всенародно в Назрани с толком, с расстановкой сначала ингуша, потом осетина, потом опять ингуша и т. д. А как секут — это надо видеть. Дай казаку волю над горцем, так оно гусиным пером вышибет кровь. А штрафы! Сколько их наберется за год — страсть! Куда их девать? Бросать их в ту же яму, где безвозвратно погибли десятки тысяч общественных сумм,— не резон. Их надо направить на другое дело, на дело народного просвещения... Гениальный ум г. Б. нашел им место. Осетинам нужно подготовительное училище, тем более, что приготовительный класс в классической гимназии предполагается упразднить. Великий педагог может остаться без дела. А тут сундуки штрафных сумм. Почему бы не открыть приготовительный класс, откуда осетинские дети, набравшись премудрых начал от патентованного педагога, будут охотно приниматься в первые классы среднеучебных заведений... и в конце концов сделаются разумными интеллигентными лицами в своей Осетии. Одно печально — вдруг за год в штрафной сундук не попадет и пяти рублей. Что тогда? Прощай, приготовительное училище. Прощай, сладкие мечты глубокомысленного педагога. Ищи тогда место, в акцизе. Печально, очень печально. Но этого, должно быть, не будет. Не будет так же, как г. X. в нетрезвом виде не станет больше безнаказанно стрелять (недавно он ранил трех) в своих сельчан, не станет из-за личных выгод заставлять старшину К. припрятать приговор общества о распланировке безобразно расположенного Ардонского селения. Не станет больше писать трогательные записочки к начальнику округа о том, чтобы тот распорядился засадить под арест уполномоченного обществом Ардонского селения за его нахальство взыскивать штраф с родственника г. X., не станет, наконец, ложно толковать причины недоразумения, которое произошло между Осетинской сотней и ее начальством, и не подведет этим ни в чем не повинных односельцев. Думаем и надеемся, что этого не будет. Надеемся также, что не повторится ошибка, благодаря которой один несчастный осетин, жительствующий в таком селе, где не подписали приговора, отпробовал березовую кашу за то только, что не согласился без денег довесть писаря на место его назначения. Впрочем, это пока первая ошибка в реформах нашей общественной жизни. Да и можно ли этот факт назвать ошибкой? Ведь г. Голуб<ову> хорошэ известно все, все, все... Он был убежден, что осетин хотел ограбить писаря... Хотя сам писарь не подтверждает этого... Во всяком случае мы будем надеяться и пребывать в предвкушении светлого блаженства благих результатов, благих начинаний и пить национальное пиво за здоровье тех великих личностей, которые взяли на себя нравственную ответственность такого немаловажного дела Бог! А время все-таки покажет правду. Почему только пункт о народном суде не вступает в свои права, как пункт о штрафах и порке?! На это нам ответят гг. X., Б. и К0.