Page 176 - ГУДИЕВ - ВЕРШИНЫ
P. 176
тысячу лет, история Арана — это история человека в борьбе с морем и
вечного женского ожидания возвращения мужа-рыбака». В памяти
возникает рассказ Хемингуэя «У нас в Мичигане», в котором писатель
с ошеломительной простотой показывает нам мужчину и женщину в
недифференцированном единстве ИЗНАЧАЛЬНОГО... Он же пишет:
«Я представляю, как эти люди могут храбро изгонять ирландских
землевладельцев, по тому мужеству, с каким они охотятся на
ирландских акул». Вот вам отличный ответ на вопрос о социальной
состоятельности Флаэрти.
«Самым яростным противником фильма, выразителем
«общественного мнения» выступил в «Синема Квотерли» Дэвид
Шрайер: «Борьба человека с природой за то, чтобы добыть средства
пропитания, сегодня теряет важность. Борьба за интересы
человечества, отвлекаясь от того, что человек производит только для
себя, — вот в чем сейчас вопрос жизненной важности», — пишет
Колдер-Маршалл. Есть ли смысл вступать в полемику с человеком,
который говорит об интересах человечества языком озабоченного
демагога, не видящего в частном общего и наоборот, не понимающего,
что буханка, выпеченная в походной печке, — из конвейера... Разница
здесь для художника только в выборе объекта: в первом случае
решение может быть конкретным и поэтичным, во втором —
холодным и отстраненным...
«Когда Флаэрти решил снова поехать на Север, чтобы снять
фильм, многим могло показаться, что он уходит от событий в мире и
от реально существующих проблем дня. Но Флаэрти знал по личному
опыту, что тема его фильма, основной ее смысл будут злободневны,
ибо в послевоенном мире, раздираемом ненавистью и классовыми
противоречиями борьба эскимосов за существование вновь заявляла о
ценности человеческой жизни», — писал Колдер.
«Ценность человеческой жизни» была для Флаэрти бесценной,
ведь со слов Ричарда Гриффита: «Он хотел, чтобы у всего, что дышит,
было свое место под солнцем». Гриффит называет Флаэрти «одним из
самых трезвых реалистов человечества». Этот реалист снял фильм
«Земля» — жесточайший документ, полный нежности, горечи и гнева
за судьбу «Великой Америки», сброшенной в пропасть кризиса
гномами капитала. Колдер вменил Флаэрти свой, лишенный
классового подхода, взгляд на это явление. Он вменил ему мысль, что
«это всеобщее безумие несли с собой машины, именно они были
врагом номер один для безработных, выброшенных за борт жизни
комбайнами и другой техникой, наводнившей поля». В конце концов
он объявил Флаэрти луддитом. Но чиновники министерства сельского
хозяйства, заказавшие фильм Флаэрти, увидели в нем мазохиста,
наслаждавшегося ужасом, в причинах которого не могли разобраться
они сами — капающей десницей был каждый кадр этой ленты, один из
которых, со спящим мальчиком, перебирающим пальцами, по
174