Page 138 - ГУДИЕВ - ВЕРШИНЫ

улыбаться губастый счастливый негр...
Я не ретроград, и не от меня зависит, кто что ест и кто что пьет. Но
удивительно: есть китайские рестораны в Швеции, и не уверен, что
есть хоть один шведский в Китае... Пища, как и письмена, тоже
национальный символ, часть архетипа и таинство истоков, а не
мировой чехарды, хотя все мы люди и под Богом — едины...
Я был в гостях у своего друга. Когда уходил, друг вручил мне
крохотную бутылку с бальзамом и сказал, что бальзам этот
экспериментальный, сработан осетинским Кулибиным, его
родственником, на предмет тотального размножения, но не пошел и
вручается мне как факсимильный экземпляр в единственном лице...
Дома я отпил факсимильного, позвонил другу и сказал, что
титулованный рижский рядом с кулибинским — барда, на что мой
друг сказал, что в Осетии кулибины не нужны, а терпят их, как
балласт...
Где-то через полгода, в один субботний вечер мой коллега по
СОГУ пригласил меня в лабораторию кафедры к профессору Аркадию
Марзоеву. На какой предмет, я не знал. Профессор А. Марзоев,
оказалось, имел неосторожность познакомиться со мной накоротко в
кабинете коллеги, о котором сейчас речь, по-мужски проникся ко мне
симпатией и натравил коллегу пригласить меня в свою лабораторию.
Осетин в гости один не ходит: к Марзоеву мы заявились втроем.
Откинув с двух сдвинутых столов широкое холщевое полотенце,
хозяин пригласил нас как крупных диетологов-дегустаторов к яствам.
Предварив приглашение эврикой: «Все, что вы видите на этом столе,
творилось в этой лаборатории вот этими руками», — профессор
поднял руки и благословил нас на трапезу, а я, оглядев стол глазами
голодного сыщика, понял, что идет розыгрыш — не мог, будь он Бог и
даже профессор, приготовить в крохотной лаборатории с десяток
наименований блюд и напитков, требующих тайн и технологий
древних мастеров и ультрасовременных корпораций с реноме,
устоявшимся за сотни лет на всех континентах земли... Пока я, лукаво
улыбаясь, прощал нашему хозяину его игры, он, не испросив ничьего
позволения, заявил, что пить все будем его водку и водрузил на стол
две поллитровые бутылки с неизвестными мне доселе этикетками.
Грех сознаться, в своей короткой жизни я перепробовал все заметные
напитки планеты, но водка Марзоева, этот жидкий хрусталь без запаха
и послевкусием, в котором натиск и сдержанность, легкое
покалывание и непредсказуемая нежность нектара — потрясли меня.
И не только меня. Мои друзья тихо шалели, как бойскауты, впервые
вкусившие напиток взрослых. После третьей наш профессор объявил,
что теперь мы будем пить его араку. Я сказал, что мешать алкогольные
напитки — дурной тон, хованщина, а наутро — больная голова, на что
профессор тоном, не терпящим возражений, впечатал, что можно
мешать любые алкогольные напитки, если они совершенны. Арака из

136