Page 139 - ГУДИЕВ - ВЕРШИНЫ
P. 139
пузатой бутыли показалась мне из подвала Праматери нашего народа
— ее легкая поступь и тяжелый шаг, запах чуть перегорелой соломы и
отсыревшего на дождях войлока стеснили мне грудь, и я захлебнулся
Осетией, той, настоящей, целебный дух которой в араке не требует
никаких доказательств твоей кровной сопричастности к ней... Потом
из краников каких-то каракатиц из нержавейки в стеклянные кружки
лилось нечто, и мы пили пиво — светлое, средней «темности» и
темное, — это был смертельный удар по пивной империи Боварии и
аутентичным перепечаткам в Голландии, Японии, Канаде, Австралии
и черт знает где еще, ибо пена в кружках в первые минуты отстоя
занимала все пространство кружек, воронки в ней уходили чуть ли не
на палец к донышку, а вкус и крепость, через ядерный взрыв во рту с
первого глотка, бархат — со второго и сладкую горечь — с третьего,
отметали желание сравнивать, как это бывает, когда ты с женщиной и
чувствуешь всем своим существом, что в ней — все женщины мира, а
она — ни в одной из них...
Под стать и закуски. Но прежде — хлеб и сыр. Пекарни и
сыроварни я в лаборатории не разглядел, но хлеб с духом охульным,
как желание, и святым, как молитва, можно было установить вместо
амортизатора на любой классный лимузин; он бы не высох за неделю,
а брось его через месяц, как мой французский батон, в духовку — и
вынимай, как свежеиспеченный... От сыра веяло молоком и лугами...
Салями был куда живее и вкуснее финского, а армянская бастурма уже
во рту навела на мысль, что армяне в Урарту были чистокровными
осетинами... Все блюда на столе Марзоева ворочали географией как
хотели, а узбекский плов под занавес я окрестил мечтой Каримова и
пожалел президента, что марзоевский шедевр не потрясет гостей
великого, когда в его дворце лениво-вальяжно будет гулять
дастархан... С непогрешимостью врача, ставящего точный диагноз,
Аркадий, в принципе скромный и негромкий человек, объявил, что
практически нет ни одного блюда и напитка, которые бы он не
исполнил с абсолютным знанием предмета, и хотя «на вкус и цвет
товарищей нет», я почему-то поверил Марзоеву, и стало обидно,
что незаурядные способности мастера не востребованы никем из
наших производителей вкусной пищи и блестящих напитков... По
дороге домой, тепло расставшись с Марзоевым, мы, трое горцев,
предпочитающих чурек и мишын меню лучших ресторанов, говорили
исключительно о Марзоеве, находя самые высокие эпитеты
мастерству этого воистину незаурядного человека. «Слишком умен,
чтобы быть счастливым», — вспомнил я свой афоризм.
Применительно к Марзоеву он показался мне верным, но жестоким!..
ВИЗИТ
Недавно я гостевал в мастерских Батрадза Дзиова и Аслана
Арчегова. Любая мастерская, пусть скромный, но выставочный зал.
137