Page 27 - ГУДИЕВ - ВЕРШИНЫ

орфографией, следовало доказать мне, что так, как ты пишешь —
есть несомненная истина... А тебя, извини меня, я никак не могу
признать ни Пушкиным, ни Гротом осетинского языка и потому
поступок твой в данном случае считаю преступным, подлежащим и
юридической и нравственной ответственности, и единственно, что
тебя оберегает — это наше прошлое, а будь ты для меня человеком

посторонним, — я бы употребил все средства, чтобы заставить
переиздать книжку. Это все я тебе говорю серьезно, неимоверно
сдерживая свое раздражение. Я никогда своим словом не торговал,
никогда ни за одну свою строку ни от кого не получал денег... И
пишу я не для того, чтобы писать и печатать, потому что и многие
другие это делают. Нет! Ни лавры такого писания мне не нужны, ни
выгоды от него... Я пишу то, что я уже не в силах бываю сдержать в
своем изболевшемся сердце, и если по упорному настоянию
«друзей» я уступаю и поверяю им эти «сагъэестае», то требую от
них, чтобы и они, если даже не понимают, не разделяют мои
чувства, относились к их изложению с благородной вежливостью,
не переделывали бы его по своему вкусу и в таком виде не выдавали
за мое произведение. Я прихожу в бешенство, когда переделывают
даже мои газетные статьи, из-за этого я разорился, связавшись с
«Северным Кавказом», и через 11 месяцев прекратил с ним всякое
сношение... из всех моих стихотворений прошли в полной
неприкосновенности только... Устыдись, брат!.. И знай, что ты 99%
моего доверия потерял, но, надеюсь, не навсегда, а то было бы

совсем верно».
Судьба этой книги Коста — уникальное явление в истории
мировой литературы. Ни для кого не секрет, что поэзия как жанр —
одна из высочайших пирамид творческого гения человека. Любая
хорошая поэзия требует от читателя соответствующей подготовки,
наличия жизненного опыта, воображения, интеллекта...
Забитое, загнанное, измученное непосильным трудом и
произволом властей, почти поголовно безграмотное население
Осетии наизусть знало все стихотворения «Осетинской лиры»!
Дети, казалось, постигали ее сокровенный смысл с молоком
матери... Каждая строка книги передавалась из уст в уста, из рук в
руки передавались стихи чудо-книги, переписанные с оригинала на
клочки засаленной, замызганной, помятой, рваной бумаги, а
состоятельными интеллигентными людьми — каллиграфическим

почерком в альбомы с виньетками... Это был тот редкий случай,
когда с одинаковой жаждой стихи, подобно ливню в пустыне,
впитывались всей нацией... Явление мессии народу, случись оно,
было бы заурядным и банальным перед озарением умов и сердец
десятков тысяч людей строками этого духовного тотема! Небесный
эликсир для избранных, пропахших горьким дымом кизяка и

25