Page 74 - ГУДИЕВ - ВЕРШИНЫ

много таких танцев в городских дворах, и в просторных сельских, на
горном пастушьем лугу или у ручья с шашлыками. И была в них
ветхозаветная простота чуть подвыпивших хохмачей и охульни-ков.
Но, подобно рыцарской руке в железной перчатке, осетинские танцы
всегда были окованы железом морали и этики из устоев предков,
предпочитавших кинжальное острие чести позору бесчестия. Вот в
этом столкновении «хочу-нельзя» — графический парафраз наших
танцев и работа скупых выразительных средств на углубление, а не
расцвечивание образа новомодными виньетками современной,
берущейся за все хореографии. Понимала ли это Баева,
превратившись из ученицы с косичками в художественного
руководителя одного из сильнейших ансамблей не только республики,
но и страны? Однозначно — да. В ее показательных танцах не было
ничего показного, — все танцевали от души и для души! И первой она
сама. И улыбка или грусть были у нее не знаком правил движения, в
данном случае чувств, а их истинным содержанием. Кто не хочет
выглядеть эффектно? Ее художники по костюмам, ее хореографы и
«мейстеры» порой топили коллектив в море идей, открытий и
находок, но подобно тому, как уважающий себя бедняк предпочитает
свою хламиду парче с барского плеча, она тактично, чтобы не обидеть
новаторов, возвращалась к истокам... Истоки, как умирающий от
жажды — воду в пустыне, искала она, овладевая танцами других
народов и находила их не в механическом копировании, не в
подражании — в духовной идентификации. Любой не осетинский
танец, исполненный Альбиной, как солисткой, вызывал шквал
аплодисментов у тех, кто видел, как эта осетинка проникает в святая
святых национальной неповторимости — плиты скал расходились под
ее легкими шагами без заклинаний: «Сезам, откройся!»
Итак, она была неотразима в старинном плавном танце, поэтична
в лирическом, неожиданна в комедийном. Высокий трагизм и
незащищенность отличали ее в танцах драматических. Девушка с
характером. Разъяренная жена. Старушка-мать... Этот ряд можно
продолжить, вспомнив блестящее исполнение Альбиной сольной
программы в танцах народов СССР. Таких как армянский «Ай-Назан»,
грузинский «Картули», азербайджанский «Джейран», где, кстати,
надо было не только танцевать, но и петь на языке братской
республики. В азербайджанском «Тураджи» Альбина танцевала
птицу. Она вошла в образ и чуть не улетела со сцены. Это был триумф
изящества и волшебной невесомости. Вспоминается добрый эпизод.
Этот танец для «Алана» в свое время ставила известная Дельбази
Амина-Ханум — художественный руководитель ансамбля «Чинара».
Вскоре, будучи почетным членом жюри, за исполнение этого танца
она дала высшую оценку Альбине Баевой, а не солистке своего
коллектива. «Своими руками себя задушила!» — сказала она, смеясь и
провожая сияющим взглядом сияющую Альбину.

72