Page 121 - МАТРОНА

рукой бросила сына в пропасть, он не в ад попал, как ты думала, а в рай: его подобрали
добрые люди. Выбирала для него беду пострашней, да не получилось у тебя, не вышло. Руки
не дотянулись, никак уже не могла навредить ему. Знала, чувствовала, что он остался в
живых, и хоть не могла достать, а все ж старалась, как могла, готовила ему будущие напасти.
Думала об этом день и ночь. Для того и встала ты, Матрона, на греховный путь. Знала, он
живой, тянулась к нему, верила, что отыщешь его и отведешь душу – в такую беду
ввергнешь, что не оправиться ему до конца жизни.
И вот оно пришло, твое время, Матрона. Добрые люди воспитали, вырастили его, он
повзрослел, обзавелся семьей, живет себе и не знает, что ты уже рядом – только и ждешь, как
бы отравить ему жизнь, опозорить перед женой, дочерьми, перед всем миром опозорить.
Сделать так, чтобы любой мог насмехаться над ним, показывать на него пальцем. И все из-за
тебя, Матрона, твоими стараниями… Получается, он – твой сын, а ты его проклятье –
родилась ему во вред и ничего, кроме несчастья, принести ему не можешь. И если, не дай
Бог, тебе удастся прожить еще немного, кто знает, какой бедой это обернется для него”.
“О, Бог богов, пусть смерть возьмет меня сейчас, на этом месте, если я и вправду
родилась во зло своему сыну! Как же может земля носить мать, отравляющую жизнь
собственному ребенку?!”
“Как она вообще тебя носит?! – проклинала себя Матрона. – Ты опорочила свое имя –
тебе не место среди живых! Ты опорочила себя – теперь собралась опозорить сына. Нет,
Матрона, тебе нечего делать в этом мире. Сама опозорилась, сама и должна искупить свой
позор. Сынок мой, съесть бы мне хвори твоей души, даже тень моего позора не должна
упасть на тебя. Когда земля поглотит твою несчастную мать, позор уйдет вместе с ней, и ты
останешься чистым, сможешь гордо смотреть людям в глаза. И подозрения твоей жены я
унесу с собой – сам вид могилы заставит ее замолчать… Снова покину тебя, сынок мой. Но
не вернусь уже. Из царства мертвых не возвращаются… В черную землю уйдет твоя
несчастная мать. Хотя бы так, но защитит тебя, спасет от позора”.
Она успокоилась вдруг. Ей полегчало на сердце. Удивилась себе: такая простая мысль, а
до сих пор не приходила ей в голову. Так легко все решается, ни забот тебе, ни хлопот.
Смерть не страшила ее, наоборот, казалась благом, и она радовалась, что смогла додуматься,
найти выход из положения. Радовалась так, будто открыла для своего сына путь к счастью,
навсегда избавила от невзгод.
Около полудня она заметила Венеру, идущую по воду, и поспешила навстречу, чтобы
поговорить с ней, предупредить. Венера заулыбалась обрадовано, обняла ее так горячо, будто
сто лет не видела. Они поговорили немного – о том, о сем, – и Матрона перешла к делу.
– Венера, – сказала она, – я хочу попросить тебя…
– О чем? – Венера сразу посерьезнела.
– Я знаю… Тебя расспрашивают о моем житье-бытье. Мои домашние, одним словом…
– Матрона говорила через силу, ей было неприятно вести об этом речь.
– Разве меня надо предупреждать? – обиделась вдруг Венера. – Разве я могу сказать о
тебе что-то плохое? Если мы и говорим о тебе, то только хорошее. От чистого сердца, между
прочим.
– Знаю, знаю, – поспешила успокоить ее Матрона. – Знаю, что вы говорите только
хорошее. И ты, и Солтан. Потому и прошу тебя, что знаю об этом… Но если тебя будут
спрашивать еще о чем-то, сама понимаешь, не рассказывай ничего лишнего. Ты же знаешь,
как я жила… Не хочу, чтобы и до моих домашних дошли эти слухи, – ей не хотелось
унижаться, но приходилось – другого выхода не было.
– Разве меня надо предупреждать? – продолжала обижаться Венера.
– Нет, нет, чтоб я пала жертвой вместо тебя. Они моим сыном интересуются, а ты
знаешь, как мне трудно говорить об этом. Сразу сельские сплетни вспоминаются, чего только
не болтали обо мне и моем мальчике… Если и тебя начнут расспрашивать, скажи, что ты еще
не родилась тогда и ничего не знаешь. А то, что слышала потом от взрослых, давно уже
забыла. Не говори и о том, что я потеряла сына изза Егната. Вообще не упоминай это имя, не