Page 52 - МАТРОНА

зло, он все равно ребенок, несмышленыш.
– А отец его тоже ребенок? Тоже ничего не понимает? – ухмыльнулся Егнат.
– Не наговаривайте на него! – рассердился Уасил. – Ни на кого нельзя наговаривать.
Тем более на своего же, на брата. Ты знаешь о нем не больше нас, и оставь его в покое. Где
он, этот мальчик? – позвал он кого-то. – Куда он делся?
К Уасилу подошел тринадцатилетний Чатри – тринадцать лет ему было тогда!
– Расскажи-ка, что было в той бумаге?
Чатри, побаиваясь, видно, Егната, осторожно глянул на него, потом на Уасила.
– Уасил меня послал, – заговорил несмело. – Принеси, мол, письмо того парня,
Лаккоты, что написал про Джерджи. А дома у них сказали, что письмо не у них, забрали,
мол, в райцентр. Ну, мы и поехали – их председатель колхоза взял меня с собой. В райцентре
нам письмо не дали, а прочитали вслух.
– Ты запомнил, что там было написано? – спросил Уасил.
– Запомнил.
– Ну-ка, расскажи.
– Как, мол, поживаете, все ли живы-здоровы. Потом пишет, что и сам жив-здоров пока,
ни разу не был ранен. Со мной, мол, воюют и земляки-осетины. Никто из них не погиб, кое-
кто легко ранен. Правда, несколько дней назад пропал Джерджи из селения Саджил. И с ним
еще трое русских. До этого, мол, сильный бой был, а потом нас отвели на это – как его? –
переформирование, на отдых, на три дня. В это время Джерджи и пропал. И еще трое, я
говорил уже. Один из этих троих, мол, кому-то говорил, что лучше сбежать или сдаться
немцам в плен, чем гибнуть по-скотски. От Джерджи, мол, никто ничего такого не слышал.
Все его хвалили. Только раз он сказал: какой, мол, счастливый будет тот, кто останется живой
после этой войны. И никто теперь не знает, куда они могли подеваться. Больше там ничего не
написано, – Чатри так волновался, что вспотел.
Потом вспомнил еще что-то и глянул на Уасила, спрашивая разрешения. Тот кивнул, и
Чатри добавил:
– В райцентре сказали так: мы, мол, предупредили Егната, чтобы не трогал Матрону.
Посмотрим, мол, какие еще вести будут о Джерджи, тогда и разберемся. Но Егнат пусть
оставит Матрону в покое. Про случай с ребенком они ничего не знали.
– А тебе никто не сказал, чтобы не трогали Егната? – нарочито громко спросил Егнат.
– Никто, – ответил мальчик.
Уасил повернулся к Егнату:
– Ты что-нибудь еще знаешь про Джерджи?
– А этого не хватит?
– Хватит для того, чтобы не возводить напраслину на Джерджи. Но я хочу сказать
другое. С Джерджи разберутся власти, они лучше нас знают, как им поступать в таких
случаях. А ты поступишь почеловечески, если оставишь в покое ребенка. Спроси-ка у своих
односельчан – понравилось им то, что ты сделал?
– Это не ребенок, а волчонок!
– Парень, – рассердился Уасил, – не настраивай все село против себя! Или тебе
безразлично, что скажут люди?
– Что бы они ни сказали, моя отрезанная нога не вырастет снова! От ваших слов мой
дом не наполнится моими детьми! Оставьте меня в покое! Раз вы защищаете врагов – вы не
нужны мне, всем селом не нужны! Не хочу вас знать!
– Замолчи! – крикнул Гиго и тут же обмяк снова, опустил голову.
– Егнат, да паду я жертвой ради тебя, мы все хотим счастья нашему селу. И потому
говорим тебе: если ты еще хоть раз посмеешь тронуть ребенка, мы отвернемся от тебя.
Объявим тебе коды.1(1 Бойкот (осет.)).
– Коды? – удивленно произнес Егнат.
– Да! – ответил Уасил. – Как бы нам ни было тяжело, мы сделаем это. Не посмотрим
даже на то, что ты пролил кровь за праведное дело. Мы не позволим тебе опозорить наше