Page 56 - ГУДИЕВ - ВЕРШИНЫ

жестоких условиях полярной ночи, белого безмолвия...
Свободная любовь, мини-юбки «от пупка до лобка», платья,
скроенные таким образом, чтобы как можно ярче обнажить наготу,
для старого капитана — сексуальный террор, убивающий не тело, а
нравственность. С состраданием смотрит он на цветную тлю: «А ведь
это молодежь! Не вся, конечно, но все-таки, все-таки...»
Квартира старого капитана в Петербурге достаточно просторна,
скромна и вся — музей. Масса картин, гравюр, фотографий, памятных
безделушек, среди которых самая памятная — треснувший вахтенный
колокол с «Арктики» и, может, золотой ключ от Севера с чеканной
выемкой «НОРД». В гостиной на ярко-красном ковре — кавказские
кинжалы. Над софой — живописное полотно «Утро в горах». Холст
залит шафранным сиянием восходящего над грядой гор солнца...
Несколько ниже — деревянная гравюра аула Нар, где прошло детство
капитана. В Наре родился Коста Леванович Хетагуров. Портрет поэта
в рабочем кабинете Юрия Сергеевича на самом почетном месте и
высоте. Целая эпоха вместилась в ряд фотографий, где Кучиев отснят
получающим Звезду Героя из рук «лично Леонида Ильича Брежнева»,
в обнимку с Юрием Гагариным, почтительно — рядом с генералом
армии Иссой Плиевым, с министром Морфлота СССР Гуженко, с
легендарным Папаниным... На стенах карты: Северный Ледовитый,
загогулины берега на тысячи километров от Скандинавии до Аляски с
их шшщбергенами, берингами, новыми землями. На одной из карт —
колченогая линия курса к точке полюса, — к ней он шел кораблем.
Портрет Сталина. Фотографии отца и матери, семьи, с женой и
детьми... И, конечно, корабли, разные, всякие, и в неожиданных
ракурсах — красавец «Ленин» и красавец «Арктика» с белым
медведем и железной птицей, летящей на бреющем над черной
громадой ледокола. А вот и стол с аккуратно разложенным
инструментарием. Старый капитан любит мастерить, чинить, и не
только любит, но и умеет похлеще любого судового механика...
О Юрии Сергеевиче Кучиеве снято несколько фильмов.
Километры пленки остались за кадром и в ленты не вошли. Я их видел
и был благодарен в первую очередь операторам — М. Те-миряеву, С.
Цориеву. Надо отдать должное, оба, порой рискуя жизнью, творили
чудеса, а если проще — снимали отличные кадры репортажной
хроники. К чести обоих они снимали и капитана, и сотни людей
экипажа в нелегком труде и отдыхе... Снимали в критических
ситуациях, когда тело гиганта замирало в теснине вздыбившихся
торосов, и, медленно раскачиваясь, пыталось сломить оковы ледяных
пластов, пытающихся раздавить, разорвать, сплющить, поглотить
корабль... Помню лица моряков, ледяные бороды и брови, хруст
стальных тросов, тяжело раскручивающиеся барабаны, треск льда,
пена Ниагары за широкой кормой над невидимыми в глубине бездны
винтами. Короткие команды капитана, шаг локаторов, ночью и днем,

54