Page 19 - МАТРОНА

ощущение: что-то теплое, вязкое вползало в ее суставы, распирало, вызывая ломоту,
прорывалось, шло по всему телу и выходило в кончики пальцев. Не помня себя, она изо всех
сил скребла стол, дверь, дерево, землю – все, что под руки попадалось, пытаясь унять
кошмарный зуд, и в голове у нее мутилось, ноги подкашивались, и она не помнила потом –
была ли в сознании или в обмороке. Она понимала причину своих мук, но…
А муж ее, бедолага, был жив только до пояса, а ниже – парализован, полутруп,
получеловек.
В эти недобрые времена и заявился к ним Цупыл. Пришел, чтобы купить у Джерджи
ненужное ему теперь седло.
Джерджи терпел свою муку, и нервы его не выдерживали ни малейшего шума. Поэтому
она и накрыла стол для гостя не в комнате, а во дворе, на кухне. Цупыл, наверное, еще
помнил тот случай на сенокосе и, когда встречался с ней взглядом, в глазах его загорались
лукавые огоньки. И она, конечно, вспомнила…
На кухне не было стульев, и ей пришлось – с охотой, надо признать, – сесть рядом с
ним на скамью.
– Ты тоже выпей! Давай, выпей чарочку! – стал упрашивать он.
Она отказалась.
– Ну где это видано – пить одному! – Цупыл, шутя вроде бы, обнял ее за плечи,
притянул к себе и поднес рог с аракой к ее губам. От прикосновения мужской руки в глазах у
нее потемнело, и это не укрылось от него. Недолго думая, он поцеловал ее в повлажневшие
губы. Лишь несколько месяцев знала она мужскую ласку, а лишена ее была уже столько лет, и
все эти годы копилась в ее теле нерастраченная страсть, буйная, ищущая выхода. Словно
избавившись от жестких пут, тело ее рванулось к земной радости, удовлетворенный мир
смеялся весело и оглушительно – природа! – и душа ее оплакивала супружескую верность, и
все смешалось в пьянящем полете – горе и радость, – и обрушился на нее золотой дождь…
И в этот момент открылась дверь и появился Джерджи. Тот самый, что не вставал с
постели и даже с костылями не мог доковылять до веранды. Теперь же у него словно крылья
выросли – и с постели поднялся, и на веранду вышел, и с крыльца спустился, и через двор
прошагал, и все это бесшумно, как привидение.
Единственным звуком был скрип кухонной двери, и Цупыл, надо отдать ему должное,
среагировал мгновенно – вскочил и шмыгнул мимо Джерджи во двор. А на Матрону все еще
лился золотой дождь, и она не сразу поняла, что случилось. В чувство ее привел яростный
крик мужа. Подхватившись со скамьи, она выбежала во двор и увидела потрясающую
картину: по улице, придерживая руками расстегнутые штаны, мчался Цупыл. За ним, быстро
переставляя костыли и оглашая окрестности отчаянными воплями, гнался Джерджи. Все
село от мала до велика высыпало из домов. Все смотрели, пораскрывав рты, но никто не мог
понять – куда это бежит Цупыл, ухватившись за свои штаны? И с каких пор Джерджи стал
таким резвым? Он ведь и с постели не мог подняться без посторонней помощи. Ни дать, ни
взять – чудо! Что-то с неба, наверное, упало, и они бегут, чтобы подобрать это.
Посомневавшись чуть, двое мужчин бросились вдогонку. За ними устремилось все село. Вот
уже молодежь обогнала Джерджи, а самые прыткие оставили позади и Цупыла; одноногий
Егнат, проклиная Создателя, скакал последним. За селом Цупыл свернул с дороги и,
продравшись сквозь кусты, устремился вниз к реке. Тут Джерджи остановился и крепко
выругался, помянув и мать его, и бабушку.
Молодые еще бежали, а пожилые, начав догадываться о причине погони, окружили
Джерджи. Тут уже все поняли, в чем дело, и мальчишки, стоя на дороге, засвистали и
заулюлюкали вслед Цупылу:
– Давай, давай! Быстрее! Беги, пока цел!
Стали натравливать собаку:
– Куси его! Ату его, Корос!
Мужчины взяли Джерджи под руки и повели назад, домой. Он вырывался, рыдая от
бессильной ярости: