Page 36 - МАТРОНА

Егнат женился в тот год, когда началась война. Зара была стройной, красивой девушкой.
В селе говорили, что если кому и повезло с женами, то в первую очередь Егнату и Джерджи.
Егнат прожил с женой лишь несколько месяцев – его забрали на войну. Зара осталась
беременной, родители мужа берегли ее, даже на колхозные работы запретили ходить. Когда
свекор получил похоронку на старшего сына, Зару освободили и от домашних дел. Свекор
строго наказал ей беречься – боялся, видно, за Егната: уж если суждено и младшему пасть на
войне, так пусть хоть ребенок после него останется.
Когда село отвернулось от дома Джерджи, одна лишь Зара продолжала по-человечески
относиться к Матроне, даже в гости к ней заглядывала. Не часто, правда, – и свекра
остерегалась, и овдовевшей свояченицы, – но заходила все-таки. Последний раз она пришла,
когда до родов ей оставалось не больше месяца. Посидели, поговорили – о чем тогда шел
разговор? Об одном и том же, – и Зара заторопилась, боясь, что ее хватятся дома.
За разговором они не заметили, как Доме вышел из комнаты. Он залез под лестницу и,
когда Зара стала спускаться, цапнул ее за ногу. Зара закричала с перепугу, дернулась, упала,
скатилась вниз и ударилась о камень в изножье лестницы.
Да и как тут было не испугаться? Доме и сам не рад был – завопил со страху. Матрона в
ужасе бросилась к Заре.
Сбежались соседки.
Зару подняли. Она побелела вся, дрожала. Ее усадили на стул. Одни растирали ей руки,
другие прикладывали к вискам тряпочки, смоченные холодной водой. Спустя некоторое
время ей стало получше.
– Все прошло, – слабо улыбнулась она. – Только свекру ничего не говорите.
Получшало и Матроне. Оправившись от потрясения, она сказала себе: прошло на этот
раз, обошлось без новой беды. Поймала сына и так избила его, что до сих пор ей слышатся
его отчаянные крики и по сей день она ненавидит свои руки. Зара поднялась и пошла домой.
Разошлись и соседки. Но дело на этом не кончилось. Не прошло и часа, как со стороны дома
Егната послышался шум. Матрона похолодела: нет, не обошлось – кто единожды проклят
Богом, того постоянно ждет беда. Она не знала, что делать. Пойти в дом Егната? Но если там
что-то не так, ее погонят с проклятьями. Но и не пойти она не могла, совесть не позволяла.
Пошла все-таки.
Во дворе толпились женщины. Увидев ее, мать Егната угрожающе шагнула навстречу.
– Ой, не стало нам житья от этой проклятой семьи! – яростно запричитала она. – Даже в
это страшное время не дают нам жить! Чтоб ты лишилась сына, как я его лишилась! Чтоб ты
пропала, сгинула, сквозь землю провалилась! Да постигнет моя участь всех, кто пьет нашу
кровь!
Ее никак не могли унять. Казалось, она даже забыла о том, что носит траур по своему
старшему сыну и может услышать в ответ самое страшное – проклятие в адрес погибшего;
весь гнев свой и ненависть она обратила на семью Джерджи, будто они-то и были убийцами
ее сына.
Отец Егната возился во дворе с санями, запрягал волов; к саням нарастили борта,
положили подстилку. Услышав голос жены, он обернулся. Увидел Матрону и качнул головой.
– Знай же, – сказал он ей, – если с нашей невесткой что-то случится, я подожгу ваш
дом. Заживо сожгу вас.
Женщины вынесли Зару, уложили в сани. В присутствии стариков Зара, как и положено
невестке, всегда соблюдала обычай молчания. Теперь же она забыла об этом, и Матрона
поняла: дела плохи.
– Ой, умираю, – стонала Зара. – Ой, мама, мама…
Лицо ее было в слезах, она металась, прижимая руки к животу.
– Чтоб плачем наполнился дом наших губителей! – в отчаянии кричала мать Егната. –
Чтоб путь в страну мертвых проходил через порог этого дома!