Page 66 - МАТРОНА

будем водить. Так что не беспокойся, никакой Егнат ему здесь не страшен.
– Нет, – возразила она, – там безопаснее. У вас много работы, и ребенок хоть на минуту,
но останется без присмотра. А Егнат хорошо знает, где его найти…
Отец вспылил, ударил кулаком по столу:
– Счастье его, что меня здесь не оказалось! Но я завтра же пойду, поговорю с этим
выродком, как следует. Не так, как в прошлый раз. Я его научу, как охотиться с ножом на
ребенка!
Она заплакала, стала просить отца:
– Не ходи к нему, не надо. С ним бесполезно разговаривать. Я завтра же отведу ребенка
к родственникам Джерджи… А от разговора с Егнатом никакого прока не будет. Только
озлобишь его, дашь ему лишний повод напасть на Доме. Лучше оставь этого безумца. Когда
придет срок, поговоришь с ним. А сейчас он и без того притихнет, на улице лишний раз не
покажется. Он-то знает, что ребенок здесь, значит, рано или поздно можно до него добраться.
Пусть так и думает, пока не узнает, что мальчика здесь нет… За это время, может, и от
Джерджи весточка придет… Когда вернусь в село, я никому ничего не скажу про Егната. То,
что я молчу, испугает его больше, чем любые слова. Он забеспокоится, будет бояться каждого
моего шага, ждать того момента, когда я расскажу о нем людям, опозорю его. Так или иначе,
но на несколько дней он притихнет… Умоляю тебя, отец, не ходи к ним пока, подожди.
Отец задумался.
– Может, ты и права, – сказал он, наконец, – но потом я все же разберусь с этим
безлапым зверем.
Подумав, родители согласились с тем, что Доме лучше отвести к родственникам
Джерджи.
В тот же день Матрона с сыном уехали на попутной арбе домой. До села они добрались
уже в сумерки, но кто-то увидел их, и женщины одна за другой потянулись в к ним в дом,
чтобы проведать их и послушать новости. Но ничего интересного им услышать не пришлось.
“Соскучилась по ребенку, – только и сказала она. – Взяла его на два дня, а послезавтра отведу
обратно”. Женщины все сидели, не торопясь уходить, и она поняла – они хотят сказать ей
что-то, но не решаются. Подумав о Егнате, она забеспокоилась.
– Вы что-то скрываете от меня?
Они переглянулись, но продолжали молчать.
– Что-нибудь случилось? – спросила она.
– Вчера мы загнали в хлев твою скотину, – нерешительно проговорила самая дальняя из
соседок, – но бычка нигде не было.
– А где он был?
– В грушевой роще… Волки его съели. Утром дети нашли объедки.
Наверное, во время войны волки бегут в тихие места. Иначе не объяснишь, почему их
стало так много в ближних лесах. Конечно, потеря бычка не обрадовала ее, но до бычка ли ей
было сейчас? Больше всего на свете она хотела остаться наедине с сыном, наглядеться на
него, приласкать наперед, на весь срок предстоящей им разлуки. Чтобы скорей отвязаться от
женщин, она не выказала никакой печали по бычку, только плечами пожала:
– Чем я могу ему помочь? Да пусть и остальную скотину волки сожрут, если не
подавятся.
Женщины глянули друг на дружку и стали прощаться.
– Какое же у нее бесчувственное сердце, – сказала одна из них, когда они вышли со
двора на улицу. – Это ж надо, бычок пропал, а ей хоть бы что. Какое счастье жить с таким
сердцем…

17