Page 76 - МАТРОНА

А дни между тем шли своей чередой. Чатри привел к ней Доме в самом начале
сенокоса. А теперь сенокос уже заканчивался…
Матрона дошла до крайности и решила все же навестить Нату, сказать, что сама
собирается поехать к ее дочери. Услышав это, Ната не удержится, хотя бы из любопытства
навяжется в попутчицы, и дело, таким образом, сладится. Матрона знала, что эта невеликая
хитрость не оченьто ей поможет: все равно придется унизиться, выслушивая бредни Наты по
дороге и терпя покровительственное отношение в доме ее дочери.
Но все получилось иначе.
Дочь Наты, Венера, или Нене, как называли ее близкие, сама приехала проведать
родителей и забрать домой свою дочку, гостившую у них.

3

Утром, когда Матрона выгнала скотину со двора, – к сельскому стаду, шагающему на
пастбище, – маленький сын Чатри сказал ей, явно хвастаясь своей значимостью:
– Сегодня будем твое сено собирать.
– А ты будешь копны складывать? – спросила она с улыбкой.
– Не знаю, – ответил он неторопливо, по-взрослому. – Нене и наш зять, Солтан,
приехали вчера вечером. Наверное, Солтан и будет складывать. Как будто он лучше меня
умеет…
“Как будто кто-то больше меня рад этому”, – подумала, улыбаясь мальчишке, Матрона,
но расспрашивать его ни о чем не стала, а поспешила домой и в охотку, с настроением стала
готовить обед для своих работников. Ее сено было скошено неделю назад и сразу же попало
под проливной дождь. Это, в общем-то, большого вреда не принесло, но вот уже несколько
дней нещадно палило солнце, и сено пересохло. Если и дальше его оставить несобранным
оно измельчится, превратится в труху, потеряет вкус и качество.
Она вздохнула: что за дом, из которого во время сенокоса не выходит косарь? Сколько
же можно зависеть от соседей, от односельчан?
Сенокос в горах – это главная работа, и сельский дом тем крепче, чем больше косарей
выходит из него. А если выйти некому, и ты ходишь по людям, днем с огнем ищешь того, кто
скосил бы твою делянку, великим ли почетом будет пользоваться твой дом? Да еще надо
найти тех, кто соберет сено с рядов, сложит копны, и обо всем этом нужно просить, а у людей
и своей работы по горло; кто-то, наверное, и отказал бы тебе, да не может, соглашается – по-
соседски, по-родственному или за плату, – но смотрит на тебя, как на помеху, и ты
благодаришь униженно, и о достоинство твоего дома можно вытирать ноги.
Обед она приготовила на славу – испекла пироги, сварила курицу; с праздника
святилища Раг у нее оставалось пиво – хранилось в подвале в стеклянной бутыли, оставалось
немного мяса от принесенного в жертву ягненка – она сварила и его. Только у нее,
единственной в селе, был холодильник. В доме не хватало мужчины, и это ставило ее в
заведомо униженное положение среди односельчан, и она старалась хоть как-то восполнить
свою ущербность, хоть в чем-то превзойти других – пусть даже и с помощью купленного
раньше всех холодильника… Еда уже была готова, и оставалось только дождаться, когда Ната
понесет свой обед косарям. Матрона не хотела появляться там первой. К тому же она
догадывалась, что за обед состряпает Ната, и хотела задеть ее, поставить на место – пусть
знает, что и в бедном доме не всегда бывает пусто, и у нее, у Матроны, не трясутся от
скаредности руки, когда она готовит еду.
Обед понесла не Ната, а Венера.
Это была еще одна удача – можно по дороге расспросить ее, поговорить с глазу на глаз.
Зять, он и есть зять – человек со стороны, чужак, при нем особенно не разговоришься.
Матрона догнала Венеру на полпути. Та заметила ее еще издали и остановилась, положив