Page 85 - МАТРОНА

нее с таким удивлением, будто речь до сих пор шла о чем-то несбыточном, и теперь, когда все
получилось, никто не мог в это поверить. Она могла бы понять удивление Чатри, но
поведение остальных казалось ей странным. Можно было подумать, что вовсе не они убили
весь день на уговоры, и не они так трогательно упрашивали ее согласиться.
А может, это был розыгрыш?
Сердце ее похолодело: а что если и вправду разыграли ее?! Не дай Бог! Она сделает
такое, чего никогда еще не видывали в Осетии! Опозорит их, сотрет с лица земли!.. Они же –
Чатри, Ната, Венера, Солтан – смотрели на нее с какой-то непонятной растерянностью, и
душа ее рвалась на части. Первой пришла в себя Ната:
– Дай Бог тебе жить до скончания света! Давно надо было согласиться! – она
произнесла это с улыбкой, но в голосе ее слышались жалость.
Тут-то Матрона и поняла, наконец, чем было вызвано их удивление: в тот миг, когда она
дала согласие на замужество, прежняя Матрона – независимая, дерзкая, гордая – исчезла,
канула в прошлое, и перед ними предстала старая женщина, бедная, жалкая, несчастная в
своем одиночестве, готовая на все, лишь бы приткнуться к чьему-то теплому обжитому углу.
Она увидела себя их глазами и выпрямилась, словно вырываясь из оков, и уже вдохнула,
чтобы сказать, отречься от своих слов, но вспомнила о сыне – ради него она и не такое готова
была вытерпеть.
– Матрона! – радостно вскрикнула Венера, кивнув на Солтана: – Теперь у них будет две
невестки из нашего села! Ты и я.
Она не нашла других слов, чтобы выразить свои чувства, но возместила это, глянув на
отца взглядом победительницы и как бы говоря: теперь-то ты не скажешь, что мы дети, мы
вон какое дело провернули!
Солтан тоже не стал скромничать:
– Что им передать? Когда ты будешь готова? – спросил он тоном человека, знающего
себе цену.
Матрона задумалась. Ее печалил недоуменный взгляд Чатри. В селе никто ничего еще
не знал, и ей оставалось лишь догадываться, как будет принята эта новость. Может, кто-то
усмехнется ей вслед, кто-то посмотрит косо, а кто и словцом острым кольнет – все это
придется вытерпеть, выдержать, пережить.
– Сегодня воскресенье, – заговорила она как бы сама с собой, – нет, к следующему
воскресенью не успею, лучше в ту среду. К тому времени я разберусь со своим
имуществом… Конечно, было бы хорошо, если бы он еще раз приехал до этого, вместе бы
обсудили, уладили все дела.
– Кто? – с хитрецой спросила Венера. – Доме или его отец?
Во взгляде ее Матрона уловила отсвет затаенной насмешки – вы гляньте-ка, невеста
наша жениха не прочь увидеть! Ей стало обидно – обращаются с ней, словно с девчонкой,
будто она в том возрасте, когда мечтают, торопятся найти свое счастье; однако обида не
заслонила главное.
– Как кто? – она с упреком посмотрела на Венеру. – Конечно, Доме. Пусть он приедет.
– Хорошо, – беря на себя эту заботу, согласился зять, – может, мы еще наведаемся к
тебе. Конечно, разное бывает, если и не удастся почему-либо, в назначенный срок мы будем
здесь. Постарайся к этому времени уладить все свои дела.
Все было сказано, и она понимала – пора уходить, но почему-то медлила, хотела вроде
бы поговорить еще о чем-то, но никак не могла вспомнить о чем.
А Венера прямо светилась вся, поглядывая на мужа. Она знала, что он любит ее, верен
ей, настоящий мужчина, одним словом, любое дело ему по плечу. Потому и живут они в мире
и согласии, не то что ее отец и мать. Любуясь мужем, чувствуя себя счастливой, она помимо
воли осуждала отца, который никогда не относился к ее матери с уважением, а о верности и
говорить нечего, если он не пропускал даже таких, как эта Матрона. Она была привязана к
матери, и той передалось ее настроение. Уловив жалостливый взгляд дочери, она все поняла,
вернее, почувствовала и с укором посмотрела на Чатри, как бы говоря ему: “Видишь, как ты