Page 187 - ГУДИЕВ - ВЕРШИНЫ

не скажешь о кинематографе художественном, достаточно свободном
в интерпретации окружающей нас действительности,
Жанр есть жанр, и ничто не дает право утверждать приоритет
документального фильма над художественным. Но воссозданный
образ трансформирует в себе элементы реальности, получаемой
документалистом «из первых рук». Ощущение вторичности
присутствует в любом художественном фильме.
Основой документального кино наш мастер считал репортаж.
Если режиссер строит композицию или создает контрапункт, если в
силу собственного видения он создает именно такой рисунок эпизода,
большого фрагмента или фильма в целом, он должен делать это из
репортажно отснятых кадров, кусков, блоков... Ему было не по себе,
когда в работе документалиста он видел инсценировку, подаваемую
как «видение», «новаторство», «новое слово» и т. д. Как правило,
правда жизни в таких случаях деформировалась,
фальсифицировалась, над ней совершалось насилие... Жанр убивал
жанр. Взаимно. Кентавра не получалось. Зато налицо был момент
отчуждения, фильм разваливался...
Непримиримый враг детального документального сценария, он
считал, что сила хроники — в ее жизненной достоверности,
внезапности, непреднамеренности и приводил в подтверждение этому
ряд примеров из собственной практики:
«Однажды, снимая в ГДР, я увидел, как в трамвай за хозяином
впрыгнула собака. Несколько позже, уже в другом трамвае, молодая
чета буквально впихивала коляску с младенцем. Подумал — снять бы
обе зарисовки с одним трамваем, в одном эпизоде. Шанс 1 к 1000. Но я
стал терпеливо ждать и был вознагражден: к остановке подкатил
трамвай, в него впрыгнула собака, а в другую дверь вносили коляску.
Я отснял это. Одним планом.
А в годы войны я как-то снимал поле боя уже после того, как бой
завершился. На земле в страшных, причудливых позах лежали
убитые, а к передовой шли наши солдаты. Вдруг мое внимание
привлекла одинокая фигура старухи с изможденным лицом и
большими крестьянскими руками. С невыразимой болью она
смотрела на тела убитых — уже в моем кадровом окне, камера работал,
я снимал ее. Я мог уже остановить камеру, но что-то подсказывало
продолжать съемку. В миг, когда палец вот-вот бросит гашетку —
старуха, вскинув глаза на солдат, идущих в пекло, стала осенять их
крестным знамением...».
Сразу же после революции на Кубе он вылетел в Гавану. Еще на
борту самолета советовал коллеге: «Снимай сразу же, снимай все, что
покажется интересным и неожиданным. Дня через два мы
привыкнем, и материал потеряет остроту свежести...»
Его почерк не спутаешь ни с чьим другим. Этот почерк, постоянно
меняясь, оставался неизменным до наших дней. Чем? Главным:

185