Page 50 - ГУДИЕВ - ВЕРШИНЫ

счастливчиков двух наборов осетинской студии его не оказалось. В
студию при театре — не получилось: какой он актер, — он работяга,
шахтер, такелажник, строитель... Отчаявшись, поступил в дорожно-
механический техникум... И пришел в театр в качестве рабочего
сцены, потому что дышал только театром и даже в качестве рабочего
сцены, электрика, помреквизитора — был счастлив! Запах красок,
картона, клея и дерева декораций были ему дороги, как изгою
сладкий дым родного очага!..
В годы его нищей юности фотография была роскошью. Среди
ранних фоток интересны две — на одной он похож на Пастернака, на
другой, с гладко выбритым черепом, — на уголовника... Время вносит
свои коррективы, особенно в глаза — в них упругая воля и абсолютное
ощущение цели! Как говорят, у него были хорошие физические
данные: рубленые, скульптурные грани лица, высокий, открытый лоб,
прямой, с горбинкой нос, волевой подборок, четко очерченный рот,
косая сажень в плечах, петровский рост... И феноменальная память:
он наизусть знал все диалоги всех спектаклей, которые игрались на
сцене театра. Шепотом, чтобы не вызвать нареканий, он говорил: «А я
бы это сыграл!»
Медлительный тугодум — для одних. Рабочий сцены — для
других. Пока не вмешался случай — рабочий сыграл заглавную роль
вместо заболевшего актера и потряс всех раз и навсегда!
Ибо, как вскоре стало ясно всем, и в мизерных ролях он был на
десять голов выше заслуженных... Комическое не любил. «Над кем
смеетесь? — Над собой смеетесь!» Он тяготел к драме, но и драма была
ступенью. Играя народного героя Чермена — роль хрестоматийную
для народного театра Осетии, Тхапсаев шел к вершине мировой
трагедии — фантастически сложным и страшным своей
неразрешимостью галактикам Шекспира! За тысячи миль от
Страдфорда-на-Эйвоне, родины драматурга, миру явился мавр, каких
этот мир не видел, и, возможно, не увидит уже никогда!.. За тридцать
пять лет он тысячу раз с громовыми проклятьями прозревал в
одеждах Лира, метался, как раненый барс, в мистической феерии
Макбетом, задушил двенадцать Дездемон... Но в тысячу раз
шлифованной роли он находил решения, предвосхищавшие
Шекспира. Например, в «Отелло» он одной рукой лишал свою любовь
жизни, другой рукой, всем своим существом пытался ее в жизни
удержать! Это был «момент истины», корневой смысл эпической
трагедии!
В век компьютеров кого удивишь печатной машинкой, но сердце
сжимается, когда видишь, с какой любовью и старанием переписывал
актер роль Лира в тонкую школьную тетрадь...
Репетируя дома, роль Дездемоны поручалась им жене и зеркалам.
Зеркала безмолвствовали, а вот жену он доводил до истерик — ей
хотелось сбежать от него, но такие жертвы помогали на сцене...

48