Page 81 - ГУДИЕВ - ВЕРШИНЫ

народу, к людям мира...
Он ушел могучим и сильным. Ушел навсегда, чтобы вечно
возвращаться в сердца, души и разум людей, благодарных Богу,
родителям Ватаева и земле Осетии за то, что он был, есть и будет!..

МОЛИТВА У ХОЛСТА
Исторический опыт свидетельствует, что из тысяч творческих
судеб только единицы купались в роскоши и прощались с жизнью у
камина с бокалом в руках. Нищета и художник стали синонимами,
хотя почти все мы знаем, что духовное богатство — условие жизни,
материальное — условие существования. Если под богатством
духовным понимать еще количество и качество комбинаций, кипящих
в сознании творца, то перед ним меркнут все богатства мира, но и зная
это, общество, восторгаясь творениями, не бросит и копейки в шляпу
того, кто их дарит миру...
«Хлеба и зрелищ», — говорили римляне, мудро полагая, что эти
понятия, разные в своей ипостаси, едины в своем предназначении. И
только для дураков хлеб весом, а художник — нахлебник,
упражняющийся в безделии. Конечно, творческий труд не так
приметен, как любой другой, но, поверьте, он «потяжельче» труда и
углекопа, и сталевара, и даже строителей египетских пирамид. Стоны
и пот зашифровываются в холсты и строки, поэтому, когда вижу
собрата по гильдии улыбающимся, мне кажется, что он или
блаженный, или у него «поехала крыша»... С Чочиевым мы учились в
одном институте. Педагоги, бездарные технари, упрекали его в
формализме, — было модно навешивать ярлыки и ценники, чтобы
каждый предстал перед лицом мира товаром со свойствами товара, а
не личностью с качествами, предвосхищающими самого создателя...
Вспоминаю выставки во ВГИКе педагогов Чочиева — безликие,
никакие... И на всю жизнь врезалась в память античная серия
Магомеда, выполненная маслом на ватмане. Кто-то ее украл прямо со
стенда. Стыдно воровать, но до сих пор сожалею, что это сделал не я.
Работа потрясла, и прежде всего тем, что горец и матрос, без внешних
видимых признаков начитанности и интеллекта, явился гонцом из
тьмы веков с информацией более правдоподобной, чем труды
Светония и Плутарха... Да простят меня за заносчивость — видел не
одну работу на тему из жизни древних, тем более — греков. Аромат
Эллады сочится из трещин античных колонн и сегодня, но его
первозданную свежесть я вкусил с ватмана, ставшего для меня
золотым: и по густым мазкам огненной охры с подтеками дамарного
масла, словно на просвет, видишь мед в сотах... Это был вызывающий
шедевр, но он исчез для Магомета навсегда. Художник не переживал,
словно серия сошла с конвейера, но почти конвульсивная
колоративность, заостренность и овальность форм, хоровая
полифоничность деталей были из сокровищниц, ставших основанием

79