Page 82 - ГУДИЕВ - ВЕРШИНЫ
P. 82
классической культуры всего человечества раз и навсегда!
Приехав во Владикавказ, Чочиев буквально взорвался. На
сегодняшний день количество его работ не поддается исчислению. Это
коллапс, или, скажем по-кавказски, рог изобилия, а в этом волшебном
роге — живопись, книжная графика, никем не востребованная
отличная проза. Для непосвященных скажу, что Магомед — член
Союза кинематографистов, художник-постановщик нескольких
фильмов, два из которых были отмечены как лучшие на всесоюзных
фестивалях. Кинематографическая судьба Чочиева схожа с судьбой
Бибо Ватаева, развернувшегося в полную мощь в фильмах
среднеазиатских республик, с судьбой многих наших борцов,
защищающих, как принято говорить, «цвета флагов» стран СНГ. Ко
всему прочему, Чочиев — художник-мультипликатор, но наша
роковая бедность за десятки лет не дала ни одной возможности
проявить ему себя в ремесле и искусстве этого любимого всеми в мире
жанра.
Что отличает Чочиева-художника в главном? Я бы сказал одним
словом — масштаб! Скромный и незаметный, малоразговорчивый, он
— приятный нахал в творчестве, очень заметный, очень
разговорчивый, очень сильный оратор, но не кулуарных ристалищ, а
ристалища настоящего, где борьба идет не за живот и удобства, а на
жизнь или смерть по самой жесткой регламентации Времени... Здесь
идут в ход все приемы, без табу и жалости. Весь драматизм этой
схватки в том, что ведешь ее с самим собой. Так вот, говоря о
масштабе, я имею в виду не универсальность и не изощренность
творческих приемов Чочиева, а его всеохват-ность, подтвержденную
не столько приобретенным, сколько стихийным опытом души... Это
ближе к метафизике и генам, чем к библиотеке и музеям. Здесь —
главный генератор его идей. Здесь — главные строители его замыслов.
Здесь — смычка парадоксальности и логики. Здесь хаос имеет четкие
контуры гармонии.
Его воображение всегда неожиданно, но это не самоцель, корни
замысла — в земле. Поэтому его сказочная лань — из сказки, и в то же
время ее хочется погладить, как лань из цейской рощи. Поэтому его
обнаженные в ню таинственны, как все женщины, и в то же время
просты и понятны, как ребенку родная мать. Поэтому его лунный
пейзаж, можно побожиться, — лунный и в то же время — увиденный
глазами Нейла Армстронга, и тут важна не похожесть, а новое
качество известного, ракурс, взгляд, ибо первым признаком
банальности является не повторение, а серость.
Чочиев-рисовалыцик всегда знает, что у него получится. Этот
опыт уже намыт и наработан. Но когда смотришь, как он рисует —
волнуешься, словно присутствуешь при рождении чего-то доселе
неизвестного. Мельчайшие крупицы волшебства вспыхивают то тут,
то там, и начинаешь понимать, что без трудного опыта жизни, как
80