Page 85 - ГУДИЕВ - ВЕРШИНЫ

монтажа ленты. Содержание кадров, их темпо-ритм и размер во
времени вплетались в музыкальную ткань, и наоборот, музыка
пропитывала видеоряд с таким идиоматическим абсолютом, с такой
нарождающейся полифонией и многозначностью!
Я, можно сказать, почти не знаю Феликса Алборова. Из
композиторов Осетии храню верность другу, ныне покойному Илье
Габараеву, потому что именно в нем, на мой взгляд, богоподобным
образом нашли единство и космические сферы всеобщего и корневые
частного. В этом пространстве меня почти всегда потрясала
аналитическая разработка идейной проблематики; суровая эпичность
и филигранная камерность; симфонизм, как охват и опыт
музыкального Вергилия, способного быть поводырем на всех кругах и
горизонтах... Безусловно, это не значит, что я глохну, слушая других, в
данном случае осетинских композиторов. Космогония пульсирует в
творчестве Жанны Плиевой... Изящен, лиричен, искусен Ацамаз
Макоев... Грубые, тектонические пласты Зины Хабаловой —
изначальные, несущие в себе дух нашей национальной древности,
самостийности, языческой вакханалии — все это мне близко и только
обогащает музыкальную палитру Осетии от хъисынфандыра до
Христофора Плиева, от Габараева до Ланы Алборовой, с которой
сравнительно недавно в зале филармонии, не без просветительских
усилий Ассоциации творческой интеллигенции республики и лично А.
Дзантиева познакомилась культурная общественность нашей
столицы.
Повторяю, я, можно сказать, почти не знаю Феликса Алборова, но
в ряду осетинских композиторов Алборов — знамение. Несмотря на то,
что композитор с блеском закончил Тбилисскую консерваторию,
долгие годы вел преподавательскую деятельность, а ныне является
почетным сотрудником НИИ гуманитарных исследований, он, как
Кубады эпический, и как наш современник «зимой и летом» живет в
лохмотьях нашей социальной неустроенности, незащищенности, без
поста и власти, но является богатейшим носителем осетинской
музыкальной культуры, причем культуры народной, в качестве, в
каком нам предстает загадочный клад, а не текущий счет в банке.
Почти все вещи Алборова — из музыкального архетипа осетин, они
словно уже существовали и их надо было только расшифровать, как
послание плоти — духу, а духа — плоти... Эта эстафета веков,
краеугольный, несущий камень культурной башни нации, и если
другие композиторы, бывшие и настоящие строители этой башни —
искусные импровизаторы и фантазеры, то Алборов — зодчий,
руководящий этим строительством, ибо только ему вверил Бог осетин
и магию камня, и замысел проекта...
Алборов обретает высоту в глубине. В поисках гармонии он
меньше всего напоминает мальчика с сачком, скорее, рудокопа.
Может, поэтому кое-кто из неистребимых злопыхателей торопится

83