Page 84 - ГУДИЕВ - ВЕРШИНЫ

плотничать. Сообразить, что нужно сделать в той или иной ситуации
лучшим образом — экономно и надежно. Сколько его помню, у него
вечно болит желудок, успел перенести инфаркт. В детстве потерял
отца и сравнительно недавно — мать. Магомед — отец двух
прелестных дочерей, одна их которых, Лана, — художник-дизайнер. И
младшая бегала в школу с кистью и красками. Друг жизни Чочиева,
Клара, преподавала в школе осетинский язык. И это симптоматично.
Во всяком случае, для Магомеда: любовь к родному языку заставила
его в одно время вступить в диалог с Васо Абаевым. Его возмутило, с
какой легкостью в одной из последних лингвистических работ гиганта
мысли славянская транскрипция подменила слова и понятия языка
осетинского.
Лет двадцать назад я снял фильм о Чочиеве. Фильм-одночас-
тевка, а смотрится словно минутный. Хочется смотреть еще. Потому
что каждая секунда жизни этого человека — открытие, и даже его
персональная юбилейная выставка — всего лишь надводная часть
айсберга... Подводная — в глубинах, невидимых глазу, и когда я вижу
его тонкую, юношескую фигуру, ранимую, как и все живое на земле,
ловлю себя на мысли, что передо мной великан, вспарывающий
мыслью штормовые волны бытия...

АЛАНЫ В ПОХОДЕ

В процессе работы над фильмом «Портрет на фоне гор»,
юбилейном, никак не оцененном правительством республики, словно
фильм — скоропостижная поделка ремесленников, а не труд
талантливых профессионалов, отснявших в кратчайшие сроки сотни
кассет видеоматериала, так вот, в процессе работы над фильмом был
эпизод, который запомнился мне на всю жизнь. Как режиссер
авторского кино, и музыкально-шумовое оформление фильма не
доверяю никому, — делаю эту работу сам. Музыкальным редактором
этого фильма был композитор Николай Ка-боев, и я, честно говоря, со
страхом ждал его прилета в Москву: что он привезет? Какую музыку?
И будет ли это то, что надо? Никогда не сомневался в творческом
потенциале Николая, убежден, что это художник незаурядных
способностей, но ведь всем нам надо было попасть в точку!
Счастливый и озабоченный Ка-боев в номере гостиницы
телевизионной компании «Мир» включает магнитофон, и все мы,
продюсер фильма И. Притула, директор группы Л. Цебоева, сам
Кабоев и я слышим героическую песню Феликса Алборова в
исполнении Феликса Царикати. С первых музыкальных фраз всем нам
стало ясно — проблем нет. Одна эта вещь могла быть и стала главной,
сквозной музыкальной темой всего фильма. Полным подтверждением
тому было, как «ложилась» эта вещь на ударные смысловые и
эмоциональные эпизоды фильма. Создавалось ощущение, что музыка
и слова к ней были написаны специально не до, а после съемок и

82