Page 105 - МАТРОНА

И добавила:
– В свое удовольствие.
Тон ее не понравился Матроне, и больше она ни о чем не спрашивала. Напилась воды,
наполнила кувшин, чтобы уйти и не возвращаться сюда. Спустившись к реке, поставила
кувшин на видное место, и вслед за Беллой двинулись вверх по течению искать Доме и Аллу.
Вскоре они увидели двух незнакомых мужчин. Оба были в узких, обтягивающих
плавках. Один стоял посреди реки, другой – на берегу. Тот, что был на берегу, отвернулся при
их приближении, и Матрона не разглядела его. Второй же поразил ее своей тучностью. Вода
доходила ему до плавок, а над ними, накрывая их, свисало огромное, как бурдюк, складчатое
пузо. “Вылезло, как забродившее тесто, так и прет через край, – думала она, удивляясь. – Как
же богато надо жить, чтобы так разжиреть”.
Он тоже заметил их, но, как и девушки до этого, ничуть не смутился.
Белла старалась не смотреть в ту сторону.
– Собаки! – сердито бросила она и прибавила хода.
Матрона не расслышала и, догнав, спросила:
– Кто они, как ты сказала?
– Кавалеры, – ответила Белла. – Приехали с этими девицами.
– А что они делают в реке?
– Наверное, бросают хлор в воду.
Матрона не поняла ее.
– Какой такой хлор?
– Обыкновенный.
Решив, что Белле надоели ее вопросы, Матрона замолчала. Она шла за девочкой, а
перед глазами ее стоял этот мешок с салом. Ей приходилось видеть толстых мужчин, но
такой живот и в страшном сне не мог присниться. Расскажи кому, не поверят, что можно так
разожраться. Позор, и ничего больше. А он еще и напоказ себя выставил. Она представила
его бегущим и засмеялась, словно наяву увидев, как живот, подпрыгивая, хлопает его по
ногам.
Белла удивленно обернулась:
– Чего смеешься?
– Над ним смеюсь. Над этим толстяком, чтоб его едой завалило! Разве можно быть
таким жадным? Жрать, жрать, жрать! У него и складки на животе, будто котомки, чтобы
складывать в них продукты.
Теперь уже Белла не поняла ее.
– Они одинаковые. Достойны друг друга, – сказала она.
– Кто кого достоин? – спросила, недоумевая, Матрона.
Казалось, они говорят на разных языках.
То, что Белла не удивилась наглым девицам и бегемоту толстопузому, Матрона хоть и с
грехом пополам, но могла бы уразуметь. Труднее было понять другое: если она не находит в
их появлении здесь ничего особенного, то почему говорит о них с таким презрением, даже со
злостью? Может, они задумали что-то недоброе, и Белла знает об этом? Но почему молчит, не
скажет, кто они такие, эти мужчины, и что за хлор бросают в реку? И кто эти девушки? То,
что они не жены, нетрудно догадаться – слишком уж молоды. Если они их дочери, то где это
видано, чтобы отцы с дочерьми забирались в горы и разгуливали там голые! Если не то и не
другое, то кто же они?
Словно уловив ход ее мыслей, Белла сказала вдруг:
– Любовницы.
Она произнесла это, будто приговор вынесла. Матрона с трудом сдержала улыбку.

12