Page 107 - МАТРОНА

Матроне вспомнилось вдруг, как заходясь от ярости, Егнат рассказывал когда-то о своем
фронтовом товарище, о том, как оторванная кисть его, брызгая кровью, плясала на поле боя.
“А когда мне оторвало ногу, – продолжал Егнат, впадая в крик, – когда оторвало, я увидел:
впереди пляшет кисть, а за ней гонится моя оторванная нога, и кровь хлещет из голенища!”
Сердце Матроны снова сжалось.
“Бедная рыба, – думала она. – Пляшущая кисть искала живое тело, от которого ее
оторвали, а что ищешь ты? Ты вроде бы цела, какую же часть себя ты ищешь? А может, ты
сама часть воды, от которой тебя оторвали, может, потому и не умеешь кричать? Как не
умеют кричать отдельно взятые руки и ноги человека. Отдельно взятые, они становятся
просто кусками мяса… А может, и душа является частью живого тела, и когда ее отделяют от
жизни, может, и она, как выброшенная на сушу рыба, молча пляшет свою смертельную
пляску? У одних это длится дольше, у других меньше”…
Рыба уже перестала прыгать и лишь беспомощно разевала рот.
Алла, конечно, была посмелее Беллы: взяла все же рыбу в руки. Та, будто ожив, снова
задергалась, забила хвостом, но Алла не выпустила ее, сжала покрепче и крикнула радостно:
– Папа, папа! Смотри, какая она большая!
Рыба и в самом деле попалась немалая. Радужные пятна вдоль ее тела сверкали на
солнце и казались изумленными глазами, глядящими на чуждый мир.
Все радовались рыбе, и Матрона старалась поддерживать общее настроение.
– Этой рыбой можно всю семью накормить, – с деланной улыбкой произнесла она.
Доме еще не отошел от азарта и радовался, как мальчик.
– Такой большой рыбы я никогда не ловил, ни разу в жизни! – ликовал он. – В ней,
наверное, не меньше, чем полтора килограмма!
При этом он дрожал, но не азарта вовсе и не от радости, а потому, что слишком долго
просидел в ледяной воде. Горная река она и есть горная река.
– Что-то я замерз. Аж до костей пробирает.
Он был в мокрой майке Мокрые штаны засучены до колен.
– Смотри, не простудись, – сказала Матрона. – Выжми хотя бы майку, простуда
начинается со спины.
Он лишь рукой махнул в ответ:
– Все равно в воду лезть. Хочу еще в два места наведаться, может, и там поймаю что-
нибудь.

13

Ей не хотелось оставлять их, но она все же ушла: знала, что при ней Доме не выжмет
одежду, так и останется в мокром. Она многое бы отдала, чтобы увидеть его раздетым,
посмотреть, есть ли у него шрам на бедре – отметка Егната, гореть бы ему в аду! – но не
прятаться же ей кустах, не подсматривать оттуда, тем более, что и кусты реденькие и от
глазастых девчонок не скроешься. Увидеть шрам – значило для нее найти сына, и она знала,
что у нее нет другой возможности и, наверное, никогда не будет, но и подглядывать вот так,
по-воровски, хоть и делая святое дело, она не хотела, не могла себе позволить.
Шла, задумавшись, и не заметила, как достигла того места, где они с Беллой видели
двух мужчин. Теперь к ним присоединились и девушки; все они бродили по мелководью у
самого берега, подбирая что-то из воды. Когда Матрона приблизилась, они, похоже,
испугались, разом бросили свое занятие и, как бы не замечая ее, с нарочитой горячностью
заговорили, заспорили о чем-то. Ей и самой было неловко в их присутствии, и, прибавив
хода, она прошла мимо. Когда приблизилась к своему кувшину, увидела в заводи маленькую
рыбешку. Ей стало жалко малька – поймают, чего доброго, и она подобрала, бросила в него
сучок, чтобы спугнуть. Но малек остался на месте. Тогда она тронула его пальцем, взяла в