Page 160 - ГУДИЕВ - ВЕРШИНЫ
P. 160
Она садится у окна.
И веют древними поверьями
Ее упругие шелка,
И шляпа с траурными перьями,
И в кольцах узкая рука.
И странной близостью закованный,
Смотрю за темную вуаль,
И вижу берег очарованный
И очарованную даль.
Да, фрагмент «Незнакомки». 16 строк. И еще две:
В моей душе лежит сокровище
И ключ поручен только мне.
Замок не за ажурной тканью белья — он где-то в космосе, за
темной вуалью обжигающей вечной тайны... Но после этих строк
веришь, что ключ действительно поручен только Блоку и никакая
отмычка не нарушит гибельной близости между незнакомкой и
незнакомцем в этом, знакомом нам всем мире...
Вагоны шли привычной линией,
Подрагивали и скрипели;
Молчали желтые и синие,
В зеленых плакали и пели.
В зеленых третьего класса «плакали и пели» — там была жизнь! А
первый и второй молчали — мертвые души...
Поэт идет дальше: эгоизм обречен. Поэт, у которого под корень
сгорит Шахматово, мечтатель, пишет о счастье, как пророк и
стихийный марксист:
И наконец увидишь ты,
Что счастья и не надо было,
Что сей несбыточной мечты
И на полжизни не хватило...
Это прелюдия, и — вдруг:
Что через край перелилась
Восторга творческого чаша,
И ВСЕ УЖ НЕ МОЕ, А НАШЕ,
И с миром утвердилась связь...
Связь с миром не через «мое», а «наше» — это провидение поэта
158
