Page 162 - ГУДИЕВ - ВЕРШИНЫ

В одеждах футуризма он пощеголял, но это дань позе и пижонству
— детской игре любого художника, который «сразу смазал карту
будня»! Но Маяковский «смазал» ее рукой провидца и пророка... Его
желтая кофта истлела раньше, чем он ее надел... Из желтых кофт
рождались желтые цыплята и тут же дохли, а этот — пошел!
Его сработала революция! Великая! Октябрьская!
Социалистическая! И революция, которая везде и никогда не
кончается! Маяковский — не служение партии, передовым идеям и,
как принято говорить, народу и отчизне, это — партия, передовые
идеи, народ и отчизна — их дух и плоть, их духовная и предметная
сущность! Переворот, совершенный революцией в умах и сердцах
людей, во всех областях сознательной деятельности, совершил и
Маяковский, вернувший истинный смысл и значение каждому слову,
прокаленному в горниле его мысли и глотки!
Первое впечатление от Маяковского — мой! Наш! Всех! Второе —
знает и умеет все!
Как он пишет биографию? Это не симфония, а очередь
крупнокалиберного пулемета — короткая, точная, четкая, емкая — из
обоймы его «эстетики максимальной экономии».
Читая поэта, создается впечатление, что в русском языке не
осталось ни одного слова, не зарифмованного с другим, с десятками
тысяч других, произвольно и в последовательности, необходимой ему,
— попытка вывернуть язык наизнанку, выявить все его возможности!..
Измените хоть слово в его стихах! Переставьте местами!
Видоизмените рифму! — Невозможно! Как сказал Декарт: «Мои слова
верны математически!»
Он рифмует слово с группой слов, союзов, междометий... Рифмует
«в лоб» и «по касательной»... Замыкает буквы, как зубья шестерен,
или же плотно притирает, как шкив к ободу маховика... Смещает
слово относительно другого или же «захлопывает» их, как портсигар.
В рифме — контрапункт, полифония, согласие, столкновение,
конфликт, парадокс, взрыв! Звуковая аббревиатура в абсолютной мере
— рывок к смысловому единству — звук вызванивает всю строку,
строфу, фрагмент, целое! Пульсирующий, физически ощутимый тем-
по-ритм! Динамика! Прессинг! Цементаж! Вакуум! Чудовищное
давление! Парение! Божественная невесомость! Метафора возникает
не как изящный фокус или мудрая сентенция — из самого
поэтического материала в грубом «неглиже» нарождения... Слова,
диаметрально полярные по значению, в них заложенному, и масштабу
охвата, срабатываются у него «встык» — возникает объем, и внутри
него молниеносный зондаж, расщепление всех возможных вариантов
— натиск их неожидан, как цунами! Волна мыслей, чувств, ассоциаций
накрывает тебя с головой и уносит в глубины, о существовании
которых ты не знал. Вот вам секрет царской щедрости слова, когда с
ним работает не литературный кучер, а Мастер!

160