Page 167 - ГУДИЕВ - ВЕРШИНЫ

антифутуризм?» А в воспоминаниях Горького, он, Ленин, «уже
говорил об «эксцентризме» как особой форме театрального
искусства». Тут есть какое-то сатирическое или скептическое
отношение к общепринятому, есть стремление вывернуть его
наизнанку, немножко исказить, показать алогизм обычного.
Замысловато, а интересно!
Комментарии излишни.
Среди прочих вождь видел заметную фигуру Маяковского и,
«усиленно и неоднократно» подчеркивая агитационное значение
работы Демьяна Бедного, говорил: «Грубоват. Идет за читателем, а
надо быть немножко впереди».
Жаль, что Владимир Ильич не имел возможности прочитать
«Ленина» — совершенней этой поэмы партия и страна знать не будут!
Современен ли Маяковский? Нет. Вечен! Когда я выхожу из
вагона метро на станции «Маяковская» — вновь и намертво
утверждаюсь в мысли, что если всю планету прошьют линии
метрополитена, лучшим залом будет все равно этот! Что-то в нем есть
от «мир огромив мощью голоса, иду — красивый,
двадцатидвухлетний»!
Олеша писал, что у Маяковского — «невозможный взгляд»...
Конечно. В его глазах, как танкер в шторм, взмывали ввысь и
низвергались в бездну миры!.. Сам поэт писал: «Но зато кто где бы
мыслям дал такой нечеловеческий простор!» Он прав. Никто!
Маяковский был больше планеты, которая его породила.
Его «желаний разнузданной орде» не хватало «золота всех
Калифорний»!
Но спартанский уют квартиры, в которой он поставил точку и все
ценности которой составили тапки и пончо, объяснил нам, что он
платил за свет от имени всего человечества! И владел всем — потому,
что у него не было ничего, кроме родины и простреленной головы! Но
в диадеме из галактик!

ХЕМИНГУЭЙ

Хемингуэй стал для меня откровением! Я бы не чувствовал себя
нищим в обществе Гомера. Считал бы себя счастливцем, перечитав
перед смертью Шекспира. Но я бы проклял этот мир из-под гробовой
доски, если бы ушел из жизни, не зная творчества этого титана! В
моем сознании он прошел, как цунами, с ревом смыл всю мировую
литературу и вознес человека на высоту, о какой не смеют мечтать
боги...
Для меня это единственный писатель, кто знал все могущество
слова! Его мужественная нежность не имеет аналога, и сравнение
Форда слов его прозы с только что вынутой из воды морской галькой
— одно из наиболее слабых, но точных.
Он один к одному был похож на свои произведения, и это,

165