М О Я    О С Е Т И Я



ДУНЯ

ФАНТАЗИЯ В 4-Х ДЕЙСТВИЯХ

ДЕЙСТВУЮЩИЕ    ЛИЦА:

Иван Кузьмич Сомов, богатый мещанин.
Марья  Павловна, его жена.
Дуня, его дочь от первого брака.
Андрей  Михайлович   Суйков, бывший оперный артист.
Евдокия Ивановна, его жена.
Николай   Васильевич   Светлов, кандидат университета.                                                         

Мазилов,художник.		Молодые люди, квартиранты Суйковых
Перышкин, литератор.
Трубадуров, музыкант.

Лаптев, молодой человек без определенных занятий.
Надя Воробьева, подруга Дуни.
Гурчин, приказчик Сомова.
Петр, дворник.
Казанский татарин.
Сидор, человек в доме Сомова.
    

Дворник.
Володя, мальчик.

1-е действие происходит в  провинциальном  городе, остальные — в Петербурге.

 

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

Гостиная в доме Сомова.

ЯВЛЕНИЕ I

Сомов   и  Гурчин.

Сомов (кладет на счеты). 78 р. 50 к... Так... (читает) за починку плотины на верхней мельнице 63 р. 45 к. (кладет), 63 р. 45 к., так... Всего, значит, за июль месяц израсходовано 327 р. 55 к. Порядком!.. Не знаю, как-то жить будем... Урожай плох, а тут еще по соседству проклятый немец затеял тоже мельницу... Скоро работать начнет, а?
Гурчин. Недели через две пустит.
Сомов. Чего доброго, подорвет... а?
Г у р ч и н. Подорвет, Иван Кузьмич, чего доброго, подорвет...
Сомов. Камни-то у него лучше, а?
Гурчин. Лучше, Иван Кузьмич, камни у него лучше...
Сомов. Неужто наши совсем плохи?
Г у р ч и н. Не то, чтобы очень, а так...
Сомов. Крошатся, а?
Гурчин. Крошатся, Иван Кузьмич; очень крошатся.
Сомов. Ну, ладно. Посмотрим сначала, а там, может, и мы переменим.
Гурчин. Да, Иван Кузьмич. Надо сначала посмотреть, а там можно будет и переменить.
Сомов. Ты сейчас на мельницу?
Гурчин. Куда прикажете,— и на мельницу могу...
Сомов. Ну, так ступай.
Гурчин. На мельницу прикажете?
С о м о в. Да, да... Надо сказать мирошнику Карпу, чтобы он у меня был осторожнее.
Г у р ч и н. Он честный старик, Иван Кузьмич, одиннадцатый год служит.
Сомов. Знаю, что служит... Но ты ему скажи, что так нельзя... от места откажут.
Г у р ч и н. За что, Иван Кузьмич?
Сомов. За то самое... барыня жалится... она не любит, чтобы того... так ты ему и скажи...
Гурчин. Слушаю-с.
С о м о в. И всем скажи, чтобы уважали, а то не я буду виноват, если откажут...
Гурчин. Карп сказывал, что ему нельзя было отлучаться, когда барыня приказывали наловить рыбы,— занят был. А ведь вы сами не любите, чтобы люди бросали дело.
Сомов. Знаю, что не люблю... да нельзя... не те времена... В законе сказано: жена да боится мужа, потому он глава, а на деле выходит... Что ж ты стоишь? Ступай.
Гурчин. Слушаю-с. (Уходит.)

ЯВЛЕНИЕ II

Сомов  один.

Сомов. Да, плохо. Где немец затеет что, там добра не жди для нашего
брата. Не увязнуть бы... А тут еще расходы по домашности... На образованной задумал жениться... ради дочки... учится, думаю, так чтобы было кому присмотреть. И въехал... женился... Она и пошла командовать по-своему. И то не так, и это — все хочет, как у господ. Одна эта гармоника (показывает на рояль) 800 целковых стала. А шляпы, бурнусы и прочая дрянь... тьфу. И жаловаться не смей,— сам виноват. Бросился в омут головой и отхлебывайся, как знаешь. (Зовет.) Дуня! Дуняшка!..

ЯВЛЕНИЕ III

Сомов  и Дуня (входит с тетрадью).

Д у н я. Что, папа?
Сомов. Дай-ка мне воды.
Д у н я (наливает из графина стакан и подает).
С о м о в. А мама где?
Д у н я. Не знаю... В саду, должно быть.
Сомов. Кой чёрт, в саду! Нет ее в саду. Она, говорят, поехала... Зачем она поехала? Куда? А?
Д у н я. Ах, папа, я почему знаю.
С о м о в. А почему бы не знать? Ведь ты — дочь, ты должна знать, куда мать отлучается.
Д у н я. Она мне не говорит об этом, а я считаю лишним спрашивать...
Сомов. Что?!
Д у н я. Говорю, не знаю. (Хочет уходить.)
Сомов. Постой. Убери стакан-то. (Пьет).
Д у н я (ставит стакан на место и уходит).

ЯВЛЕНИЕ  IV

Сомов (один). Чёрт!.. Кто же должен знать! Люди не знают, она не знает, а я и вовсе не знаю. Ровно в чаду каком... ничего не могу сообразить... где я? что я? Ничего не понимаю. Знаю только, что я женат на барыне — это знаю, а где эта самая барыня изволит разгуливать по целым дням, об этом не моги спрашивать. Да, не моги! Это дело не твое, значит, и не спрашивай. Болван! Поддался, а теперь и выкрутиться не могу... Дуняшка!

ЯВЛЕНИЕ V

Сомов и Дуня.

 Д у н я. Что, папа?
С о м о в. Не знаешь ли, где моя сигарница?
Д у н я. Она здесь, должно быть, на столе... Вот... (Подает и уходит.)

 

ЯВЛЕНИЕ VI

Сомов (один). Курить приучила. Говорит, к тебе идет. Кой чёрт идет, когда каждая такая сосулька (вынимает сигару) чуть не четвертак стоит. А какой от нее прок? Говорят: соси, ну и будем сосать... Дуняшка!

 

ЯВЛЕНИЕ VII

Сомов и Дуня.

Д у н я. Ах, папа, ты мне с учеником не даешь заниматься... Что тебе?
С о м о в. Успеешь еще. Дело неважное. Ты дай отцу закурить, а потом и занимайся сколько хочешь. Спичку дай.
Д у н я. Они вот около тебя.
Сомов. Ну, что ж, что около меня?! Зажги, дай! Отец-то, чай, ближе тебе, чем ученик.
Д у н я (зажигает). Обязанности должны быть также дороги...
Сомов. Что?
Д у н я. Я говорю, что мне некогда. Надо с ним позаниматься, а потом бежать к другому.
С о м о в. Что ж ты меня этим упрекнуть задумала, что ли? Ведь твоя воля, я даже запрещаю тебе бегать.
Д у н я. Я это очень хорошо знаю.
С о м о в. А знаешь, так и сиди дома. Ни в чем тебе недостачи нет — и сиди!
Д у н я. Не могу, папа.
С о м о в. Вздор. Тебя никто не заставляет. Есть беднее тебя, да не бегают по урокам,— значит, и тебе можно, ты у меня не хуже других.
Д у н я. Вот потому и не могу. Я должна работать, должна приносить какую-нибудь пользу.
Сомов. Ну, понесла опять свое. Должна, должна!..
Д у н я. Не свое, папа, а общечеловеческое, христианское. Пока мы живы, должны работать, должны приносить посильную пользу; без этого ни одно существо не имеет права на жизнь...
С о м о в. Ну, ну ладно, ступай!.. Приноси свою пользу; я не буду тебе мешать...
Д у н я (целует его). А за это мерси. (Уходит.)

 

ЯВЛЕНИЕ  VIII

Сомов (один). Чёрт знает,— их не поймешь. Учились, кажется, в одной школе, а думают и говорят разно. Жена доедает тем, что надо вести себя, как надлежит людям со средствами: чинно, благородно, ни до чего не касаться, а только приказывать... А дочь поет совсем другое: всякий человек, говорит, должен работать, а иначе не моги жить. Вот и понимай, как знаешь... Тьфу! Ошалеть можно...

ЯВЛЕНИЕ IX

Сомов,   Марья  Павловна, Надя
Воробьева  и  Сидор
(с картонками).

М а р ь я П а в л о в н а. Ну, вот и мы. (Сидору.) Клади вот сюда. (Мужу.) Ну, Ванечка, я привезла тебе такой подарок, какого ты и во сне не видывал (целует).
Воробьева. Да, да, Иван Кузьмич, вы должны боготворить такую жену,— она за вами так ухаживает...
Сомов (здороваясь с Воробьевой). Отчего бы не ухаживать,— на то жена.
Воробьева. Не говорите, Иван Кузьмич, не всякая жена станет так ухаживать за мужем.
Сомов. Признаться, и не всякому мужу под-стать такое ухаживание супружницы. Того и гляди, попадешь шутом в балаган...
Воробьева. Полноте! Вы такой красавчик, вам бы городским головою быть.
Сомов. Вот то я и говорю: не вынесу я этого самого шутовства.
М а р. П а в л. (топнув ногой). Ванечка! Не смей говорить глупости.
Сомов. Ну, ну, не буду. Покажи подарок-то.
M a p. П а в л. (подставляя щеку). А ты поцелуй сначала... Ну!
Сомов. При барышне-то?
Воробьева. Не стесняйтесь — я очень люблю.
Сомов. Напрасно. От этого вам один только соблазн... Пользы никакой.
М а р. П а в л. (держит щеку). Ты скоро?
Сомов. Лучше, мамочка, после, с глазу на глаз.
М а р. П а в л. Не хочу после, сейчас (подставляет). Ну!
Воробьева. Целуйте, целуйте, Иван Кузьмич,— я посмотрю, как вы целуетесь.
Сомов. Обыкновенно как,— мудреного ничего нет (целует).
Map. П а в л. Сильней.
С о м о в. И сильней можно (целует).
Воробьева. Браво, браво, Иван Кузьмич, вы очень хорошо целуетесь.
Сомов. Говорю, мудреного ничего нет. М а р. П а в л. Теперь и подарок можно показать.
Сомов. Ну, ну, зеркала, должно быть, на нос...
с веревочкой.
M a p. П а в л. Вот ты смеешься, а я тебе в следующий раз непременно куплю золотое пенсне. Сомов. Утоплюсь.
М а р. П а в л. Вот увидишь, если не куплю. Сомов. Помилосердствуй, матушка, они у меня и держаться-то не будут. Нос-то у меня какой... картошкой!
Воробьева. Напротив, у вас прекрасный нос — классический. Вам пенсне очень пойдет.
М а р. П а в л. Да он разве понимает что-нибудь... Никакого вкуса... Но ничего, я его вышколю понемногу... у, косолапый!
Воробьева. Так его, Манечка, так, хорошенько. Я бы на твоем месте и бороду ему обрила. Оставила бы только вот тут испанью елочку.
Сомов. Попросту, кошачий хвост... Ха-ха-ха! Покорно благодарю.
М а р. П а в л. (вынимает из коробки цилиндр). Ну-ка, муженек, примерь.
Сомов. Господи, цилиндра. Опомнись, матушка, ведь это только жулики носят. Честному христианину не подобает...
М а р. П а в л. Ты надень, надень... Сомов. Не надену я этой каланчи, хоть убей, не надену.
M a p. П а в л. А я говорю, что наденешь. Мы должны поздравить папу с днем рождения...
Сомов. Ну, что ж... И поздравим.
М а р. П а в л. Без приличного костюма я не позволю к нему ехать. Я не хочу срамиться. У него будут его сослуживцы. Осудят, осмеют... Примерь, говорю.
Сомов. Ни примерять, ни надевать я эту дрянь не хочу и не буду. Надень его вон на Сидора... Сидор, ха-ха-ха! (Сидор появляется в дверях.)
М а р. П а в л. (Сидору). Прочь на свое место. (Сидор скрывается.) Ванечка, голубчик, не заставляй себя просить. Ведь это необходимо. Понимаешь ты — не-об-хо-ди-мо.
Сомов. Не понимаю, ничего не понимаю.
М а р. П а в л. Ах, какой бестолковый. Понимаешь — на тебя в обществе станут смотреть иначе.
Сомов. Вот потому и не надену, что мальчишки будут бегать вслед, в участок заберут... Нет, Господь с нею — не надо.
М а р. П а в л. Милый, дуся, Ванечка... Дорогой.
С о м о в. И не приставай лучше, все одно не надену.
М а р. П а в л. (бросает шляпу). Гадкий!.. Противный, тиран! (Плачет.)
С о м о в. И ладно, ругайся... (Отворачивается.)
Воробьева. Полноте, Иван Кузьмич. Разве можно так обижать жену? Она для вас хлопочет, старается, любит вас так сильно... а вы?! Бог знает, как деспотически обращаетесь с нею. (Поднимает шляпу.) Возьмите, Иван Кузьмич. Право, нехорошо. Стыдно быть таким упрямым... Наденьте. Ведь от этого вас не убудет. К вам он очень пойдет. И солидности больше и уваженья, Иван Кузьмич!
Сомов. Чёрт, говорю, не приставайте.
М а р. П а в л. (рыдает). А я-то воображала, что он меня любит. Пошла за изверга, погубила свою молодость.
Воробьева. Иван Кузьмич!.. Это ни на что не похоже. Докажите, что вы ее любите. Сделайте это для нее. (Марья Павловна истерически рыдает.) Иван Кузьмич, опомнитесь... Так ее жизни на год не хватит... Манечка, милая, успокойся... Он погорячился... Он любит тебя... Стыдитесь, Иван Кузьмич! (Протягивает ему шляпу.) Успокойте свою жену.
Сомов. Тьфу, давайте. (Хватает и надевает шляпу.) Ну, красиво?.. Да?..
Воробьева. Ах, как чудесно. Манечка, Манечка! Полюбуйся, какой красавчик. Подойдите поближе, Иван Кузьмич... Чудесно!
Сомов (подбоченясъ). На... смотри... ха-ха! Чего ж плакать-то?
Воробьева. Мило, очень мило... Попросите прощенья, целуйте ручку.
Сомов. Что ж... и ручку можно поцеловать и по-французски можно заговорить... прудон, мадам, прудон. Теперь все можно-с... Пожалуйте ручку-с... Прудон-с (целует). Ха-ха!
Воробьева. Браво, браво, совсемджентельмен.
С о м о в. А, ну вас. (Снимает шляпу, надевает картуз и уходит.)

 

ЯВЛЕНИЕ Х

Марья Павловна и Воробьева.

М а р. П а в л. Вот так всегда. Ни за что ничего не сделает, пока не заставит поплакать. Измучил меня вконец. Показаться никуда не могу с ним. Если б не отец, бросила бы его и бежала без оглядки... И зачем только он выдал меня за этого пентюха..,
Воробьева. Нет, Маня, что ни говори, а я тебе очень завидую.
М а р. П а в л. Есть чему! Жить в одной берлоге с медведем...
Воробьева. Медведь да богатый и к тому же смирный.
М а р. П а в л. Положим.
Воробьева. Конечно, были бы деньги, а красавчика всегда можно найти.
М а р. П а в л. (зажимает ей рот). Тсс... Профессорша идет.

 

ЯВЛЕНИЕ XI

Те  же, Дуня  и Володя
(проходят через сцену к средней двери).

Д у н я. Задачки непременно сделай, они не трудные... Ну, прощай, мой милый! (Целует его, Володя уходит.)
Воробьева. Подумаешь... Какие нежности.
Д у н я. Ах, Надя, и ты здесь... Здравствуй... Иначе не могу... Я очень люблю своих учеников.
Воробьева. Охота. Они столько портят крови, раздражают. Я, вон, с братишкой не могу заниматься. Только начнем, смотришь и передрались: я его за уши, а он кусаться, царапать... Маме приходится разнимать.
M a p. П а в л. И я терпеть не могу. Все мальчишки такие баловные, непослушные.
Д у н я. Мои — нет, я ими очень довольна.
Воробьева. Значит, ты умеешь с ними. Дуня. Уменья особенного не нужно. Их надо только любить.
Воробьева. Покорно благодарю. Истреплешь свое сердце на глупую любовь к детишкам, а потом, когда надо будет полюбить кого-нибудь по-настоящему, то смотришь — и нечем.
М а р. П а в л. А это верно.
Д у н я. Совсем нет, мама. Кто не любит детей, тот не может любить никого.
Воробьева. Конечно, я не полюблю такого... как Лаптев, например... Грязный, оборванный.
Д у н я. Бедность — не порок.
Воробьева. А по-моему — порок.
М а р. П а в л. Не собираешься ли ты выйти за него замуж?
Д у н я. К сожалению, нет.
М а р. П а в л. Что же вам мешает?
Д у н я. Моя неопытность, неуменье трудиться.
Воробьева. Нищих не хотят плодить.
Д у н я. Да, правда. Не хочу сидеть на шее мужа. Надо сначала поработать над собой, приучить себя к труду.
М а р. П а в л. Что же ты собираешься делать?
Воробьева. Полы мыть, белье стирать...
Д у н я. Да, если придется, то и это надо уметь...
М а р. П а в л. Мило, очень мило! На что же тогда твое воспитанье, восемь классов гимназии?
Д у н я. На то, мама, чтобы правильно понимать цель существования человека.
М а р. П а в л. «Правильно!» Значит, цель существования в стирке полов и белья.
Д у н я. И в этом, мама, да, во всем, что не противно чести. Если мы не подготовлены к более серьезному труду, то даже добросовестная стирка белья дает нам право на жизнь. Мы не должны бояться труда. Напротив, должны всячески избегать безделья, которое сделало женщин несчастнейшими существами в мире. Через него мы потеряли понятие о чести... Мы не стыдимся всю жизнь сидеть на чужой шее... Не гнушаемся служить в лучшую пору нашей жизни приятным развлечением для наших мужей, а то даже и для целой сотни безнравственных кутил,— разницы никакой. Как то, так и другое гадко, пошло. Как то, так и другое имеет в основе позорное безделие.
Воробьева. Браво, браво! Ты, Дуня, настоящая актриса,— умеешь говорить с таким жаром. Недавно Горская в какой-то драме тоже так говорила... стала вот так... платье у ней атласное... вот здесь огромный бант... вытянула этак руку... повела глазами и как начала... Публика ее девять раз вызывала.
Д у н я. За атласное платье, должно быть, за бант. (Хочет уходить.)
М а р. П а в л. Ты не вздумай уходить куда-нибудь. Сейчас надо ехать к папе.
Д у н я. Зачем?
М а р. П а в л. Забыла? Надо, кажется, поздравить его с днем рожденья.
Д у н я. Да, да, правда... Но мне прежде надо побывать на уроке.
М а р. П а в л. Урок подождет. Невелика важность раз пропустить.
Д у н я. Нет, мама, я не могу.
M a p. Павл.Ая говорю, что можешь. Кажется, я жена твоего отца... мать.
Д у н я. Ах, боже мой!
М а р. П а в л. Нечего ломаться... Возьми вот это в свою комнату... там есть кое-что новое для твоего туалета... надень все.
Д у н я. Я, мама, ничего не просила покупать, у меня все есть, что нужно.
М а р. П а в л. Это уж позвольте мне знать, что вам нужно: я мать.
Д у н я. Но это не дает нам право расточать трудовые гроши отца...
М а р. П а в л. Что? Расточать?! Да как ты смеешь? Я его законная жена и не имею права платья себе заказать? Должна отрепанной ходить...
Д у н я. Я о вас не говорю, вы, может быть, и пошли-то за него ради этого.
М а р. П а в л. А ты как думала?! Да-с, сударыня, вы не ошиблись. Я дворянка, и если и попала к вам, то только благодаря...
Д у н я. Ради бога, мама, не говорите так.
М а р. П а в л. Нет, я скажу, при всех скажу, и отцу твоему скажу, как ты меня попрекаешь его деньгами. Ты думаешь, побоюсь? Мужичка! (Дуня плачет.) Да я плевать хочу на вас и на ваши деньги. Уйду к маме и тогда живите, как знаете. Не расточайте трудовые гроши отца... Подумаешь, какая нерасточительная!

 

ЯВЛЕНИЕ  XII

Те же  и Сомов.

Сомов. Что такое? Что опять случилось?
М а р. П а в л. Вон, спроси свою возлюбленную дочь. Попрекать начала твоими деньгами, расточительницей зовет... Из дому гонит... женой твоей не признает... (Плачет.)
Сомов. Что?! Дуняшка!.. Шалить начинаешь? Смотри, девка, не моги! Она тебе мать, слышишь — мать! Ты это заруби себе на носу.
М а р. П а в л. Я ее прошу одеваться... говорю — время ехать к отцу, а она не может, видите ли, на урок ей надо... да еще учить вздумала, дерзости говорит.
Сомов. Смотри, голубушка, кажется, я сам начну тебя учить. Не посмотрю, что ты десять лет в гимназию бегала. Мало, видно, чему научилась. Надо еще самому, по-свойски. Ну, отчаливай и одевайся во что велят... Живо! (Дуня сидит.) Кому говорю? Хочешь, чтобы за косы... (порывается).
Воробьева (удерживает). Иван Кузьмич!
Д у н я (направляется к дверям).
М а р. П а в л. Надя! Отнеси, пожалуйста, к ней.
Сомов. Зачем? Она сама... Не велика птица... Стой! (Дуня останавливается.) Забирай вот это. (Кладет ей на руки картонки.) Вот так-то будет лучше... Ну, гайда (Дуня идет.) Стой! Вот еще коробка.
М а р. П а в л. Это от твоей шляпы.
Сомов (швыряет коробку). Чёрт. И коробка-то заморская. (Вслед дочери.) А уроков чтоб ты у меня больше никаких не имела. Я тебе свои буду давать. Слышишь?.. Так-то будет лучше.
М а р. П а в л. Ну, Ванечка, теперь и тебе время одеваться.
Сомов (почесывает затылок).Э-эх... Была не была. (Берет шляпу и уходит.)

 

ЯВЛЕНИЕ  XIII

Марья Павловна и Воробьева.

Воробьева. Нет, он душка, просто душка твой Иван Кузьмич.
М а р. П а в л. Помилуй, Надя, с такой девчонкой иначе ничего и не поделаешь.
Голос Сидора. Позвольте, господин, туда не ходите. Я сейчас доложу.
М а р. П а в л. Сидор! Кто там такой?
Сидор (входит). Барышню спрашивает тот самый господин,— да вот, что ходит к ним в шляпе.
Воробьева. Ах, Манечка, это, должно быть, Лаптев.
Сидор. Так точно, Лаптев. Так я прошу их обождать.
М а р. П а в л. Зачем, пусть войдет. Сидор. Он без калош, а на дворе грязно-с. М а р. П а в л. Да, да, правда... сегодня только мыли полы.
Воробьева. Ах, Манечка, ничего, пусть войдет — это очень интересно... Зови его, Сидор.
М а р. П а в л. Только ты попроси, чтобы он ноги вытер хорошенько.
Сидор. Слушаюсь (хочет уходить).
М а р. П а в л. Постой, дай нам усесться. Мы его встретим, как настоящие аристократы.
Воробьева. А в самом деле, это очень интересно... Я буду сидеть вот здесь, вот так... ха-ха-ха!
М а р. П а в л. Чудесно! А я вот так... Нет, вот так... Хорошо?
Воробьева. Восхитительно! Ха-ха!
М а р. П а в л. Тс-с (Сидору.) Зови! (Сидор уходит. Пауза.)
Сидор (за сценой ).Иозъотл:е-с... Так нельзя... Потрудитесь обтереть ноги.
Лаптев. Пошел вон, невежа! (Входит.)

 

ЯВЛЕНИЕ  XIV
Те же  и Лаптев.

Map. П а в л. (вскакивает). Нет-с. Вы невежа. В порядочный дом в грязных сапогах не вваливаются.
Лаптев. Виноват. Постараюсь больше никогда не переступать через этот порог. Простите. Вот эту книгу, будьте так любезны, передайте Евдокии Ивановне... А меня простите, простите великодушно... Простите. (Кладет книгу на стол и уходит.)

 

ЯВЛЕНИЕ XV

Марья Павловна  и  Воробьева.

Воробьева. Ха-ха-ха! Какой он смешной (копирует). Простите, простите... Ха-ха-ха!
М а р. П а в л. (в двери). Сидор! Посмотри за ним, а то он еще стянет что-нибудь!.. Мужик! Нищий, а тоже с амбицией. «Постараюсь больше никогда...» Бродяга! Даже злость берет.
Воробьева. Охота злиться. Вот мы лучше посмотрим, какую он книгу принес нашей профессорше. (Берет книгу.) Ой-ой-ой,целый пуд... Мудреная, должно быть. (Читает.) «Герберт Спенсер. Основание биологии». Хоть убей, ничего не понимаю. Основание какой-то биоло-гии. Ты не знаешь, что значит биология?..
М а р. П а в л. Беология... это... Ну, как тебе сказать? Это все равно, что диалогия, геология, социология... Словом, наука о бунтовщиках.
Воробьева. Ай-ай-ай! (Бросает книгу на стол.) И вы ей позволяете читать такие книги?
М а р. П а в л. Ничего, милая, не можем поделать. Ты ей одно, а она тебе десять... Видела сегодня? На курсы просится. Говорю мужу: отпусти! Не хочет. Проку, говорит, не вижу от ее ученья... И приходится терпеть.

 

ЯВЛЕНИЕ  XVI

Те  же  и  Дуня (в шляпе).

Воробьева. Ах, какая прелесть!
М а р. П а в л. Ну, вот и мило и хорошо... это я люблю. Умница! (Целует ее.)
Воробьева. Какое перо, какой очаровательный бант! Как идет к тебе!
М а р. П а в л. Однако и мне надо привесть себя в порядок... Я в одну минуту.
Воробьева. Кстати, и мне пора... Засиделась...
М а р. П а в л. Пустяки, мы тебя подвезем.
Воробьева. Ни-ни-ни! Ни за что!.. Не люблю ездить. Прощайте!.. (Целует Map. Наел.). До свиданья, душечка. (Дуне.) До свиданья.
Дун я (холодно). До свиданья!
Воробьева. Удостойте хоть пожатия руки. Не хотите? (Напыщенно). Великое значение высокого назначения прогрессивных начал на арене великой общечеловеческой культуры и цивилизации... Ха-ха-ха! Дальше забыла... Прощайте! (Убегает.)
М а р. П а в л. Ха-ха! Стрекоза. Вот тебе пример, Дуняшечка,— веселая, добрая, послушная и за это всеми любимая. (Уходит.)

ЯВЛЕНИЕ  XVII

Д у н я (одна). «Пример». Как тут с ума не сойти, когда самые близкие люди указывают тебе на эту бессодержательную куклу, как на пример, которому надлежит следовать, мало того, требуют подражать ему... Что они со мной делают? Неужели Лаптев прав? «Лучше, говорит, быть горничной, прачкой, чем дышать этой зараженной атмосферой». Зачем я такая несчастная? Нет, об этом надо хорошенько подумать. (Видит книгу, которую принес Лаптев.) А эта книга как сюда попала? Сидор, Сидор!

 

ЯВЛЕНИЕ XVIII

Дуня  и  Сидор (входит).

Сидор. Что прикажете?
Д у н я. Кто принес эту книгу?
Сидор. Господин Калошин.
Д у н я. Какой Калошин?
Сидор. Тьфу. Не Калошин, а тот, что в шляпе.
Д у н я. Лаптев?
Сидор. Да-с, Лаптев. Просили вам передать.
Д у н я. Он сам принес?
Сидор. Сами-с.
Д у н я. Почему он не зашел?
Сидор. Не схотели-с... Сапоги были грязны... а барыня приказали их пообчистить.
Д у н я. Как пообчистить?
Сидор. Известно как, тряпочкой, чтобы, значит, полы не пачкать.
Д у н я. Попросту сказать,— выгнали, да?
Сидор. Гнать никто не гнал, сами ушли-с.
Д у н я. Ступай, больше ничего не надо.

 

ЯВЛЕНИЕ  XIX

Д у н я (одна). Выгнали... И до него добрались. Единственный человек, с кем можно было побеседовать, и его выгнали... Спасибо, спасибо вам. (Плачет.) Нет, придется, видно, последовать его совету... Господи, прости мне, но я не могу иначе, не могу придумать ничего лучшего. Бежать! Но как? Куда? Лаптев советует в Петербург... Надо поговорить с ним обстоятельно. Боже, подкрепи меня... Научи, я сама ничего не понимаю...

 

ЯВЛЕНИЕ XX

Д у н я,  С о м о в  и  М а р ь я П а в л о в н а.

Сомов. Готовы... Ну, Господи благослови. Идемте. (Берет Map. Павл. под руку.) Сидор! (Сидор входит. Сомов делает ему знак, по которому тот растворяет обе половины двери; по второму знаку выходит Дуня, за ней следуют супруги.)
Сидор (провожает их глазами). Барин, одно слово — барин.

Занавес.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

Комната в квартире Суйковых.

ЯВЛЕНИЕ  I

При поднятии занавеса на сцене нет никого. Раздается звонок. С у й к о в   выбегает слева, жена его — справа. Он — в халате, в очках, с трубкой на длинном чубуке и тетрадью нот. Она — в чепце и фартуке, с засученными рукавами. Видят друг друга и останавливаются.

Е в д. И в. (с нежным упреком). Андрей Михайлович!
С у й к о в. Душечка.
Е в д . И в. К лицу ли вам двери отворять? Может быть, женщина пришла наняться...
С у й к о в. А... да, да... легко, может быть... правда. Иди же, иди сама. (Звонок.) Какой нетерпеливый... Иди же. Иди... (Евд. Ив. уходит в средние двери.)

 

ЯВЛЕНИЕ II

С у й к о в (один). Чистое наказанье быть без прислуги. Бедная Дуняшечка совсем заработалась. На рынок ходит сама, готовит сама, комнаты убирает сама, посуду чистит сама, массажи мне делает сама... все сама. Даже сердится, когда хочешь помочь ей,— такой характер!

 

ЯВЛЕНИЕ III

Суйков  и  Евдокия  Ивановна.
С у й к о в (идет ей навстречу). Ну, что, душечка?
Е в д. И в. (молча махнула рукой).
Суйков. Жилец?
Е в д. И в. А кто же?.. Лохматый...
Суйков. Художник?
Е в д. И в. «Художник»! Какой он художник?! Проходимец какой-то, а не художник. Не признаю я таких художников, которые в срок денег не платят.
Суйков. Нет, душечка, ты так не говори. Деньги — это материя, а для искусства нужен талант.
Е в д. Ив. Вы меня никак не хотите понять, Андрей Михайлович. На что мне его талант, когда он мне за квартиру не платит. У тебя все таланты: Мазилов — талант, Перышкин — талант, Трубадуров — талант... Один только Светлов не талант, должно быть потому, что он аккуратнее всех.
Суйков. Ах, Дуняшечка, что ты говоришь? Прежде всего я сам артист и могу отличать артистов.
Е в д. Ив. Этого мало, Андрей Михайлович. Надо отличать не одних артистов, но и жуликов между настоящими артистами.
Суйков. Дудуся, Дудуся! Что ты говоришь, подумай, что ты говоришь!
Е в д. Ив. Что знаю, то и говорю, Андрей Михайлович.
Суйков. Нет, ты сегодня расстроена, право, расстроена... Нервы не в порядке. (В передней звонок.)
Е в д. И в. А не в порядке, так извольте сами отворять.
С у й к о в (с упреком). Дудуся!
Е в д. Ив. Вот вам и Дудуся. Извольте отворять.
С у й к о в. К лицу ли мне, подумай сама.
Е в д . И в. К лицу, к лицу — вам это очень идет. Я тоже не наемная. У меня тоже душа: отдохнуть и мне надо. Сил не хватает... измучилась вконец. Умереть не дадут спокойно... (Звонок.)
Суйков. Иду, иду. (Уходит в средние двери.)

 

ЯВЛЕНИЕ  IV

Евдокия Ивановна и  Петр (входит справа).
Е в д.  Ив. Что тебе?
П е т р. Пришла какая-то мамзель наниматься. Е в д.  Ив. Где она?
П е т р. На кухне дожидается. (Оба уходят направо.)

 

ЯВЛЕНИЕ  V

Суйков  и   Перышкин (входят из средних дверей). Суйков. Некогда, некогда, господин Перышкин.
Перышкин. Да вы послушайте только вот это явление.
Суйков. Знаю, очень хорошо знаю: вы прекрасно пишете; но мне теперь некогда; Мазилов рисует мой портрет; он сейчас придет. Приказал быть готовым. Я вас буду слушать вечером, а теперь не мешайте,— право, некогда. (Хочет уходить.)
Перышкин. Ну, хоть вот этот монолог.
Суйков. Ну, ладно, читайте! Только скорей. (Во время чтения уходит налево.)
Перышкин (читает). «Она... это прелестное создание, этот благоухающий цветок... Как она отуманила мою голову?! Каждое ее слово, улыбка, взгляд... Нет, я до сих пор не могу верить, чтобы в таком небесном образе скрывалось исчадие ада, чтобы в такой божественной улыбке змеилось смертоносное жало ядовитой гадюки, чтобы этот взор, как озеро, отражавший сияние луны, мерцание звезд и трели соловья, чтобы этот взор, как факел маяка, манивший усталого мореходца в туманную ночь; чтобы этот взор, горевший таким восхитительным огнем, был так полон коварства, лжи и ледяного бессердечия... О, женщины, женщины! Бессодержательность ваше имя!» У Шекспира сказано «ничтожество» — так чтобы не подумали, что я ему подражаю... Ну, как?.. Ушел?! Профан! Старый шут! Невежа! (Идет и в средних дверях сталкивается с Мазиловым.) Пардон! (Уходит.)

 

ЯВЛЕНИЕ VI

Мазилов (со всеми принадлежностями живописи). Тю!Осторожней... Певец пернатый!.. Чуть муштабель не сломал... (То насвистывает, то напевает какую-то мелодию, расставляет мольберт, ставит на него подрамник. Придвигает к ним стул, кладет палитру, кисти, муштабель. Ставит посреди сцены круглый столик и накрывает его красным лоскутком.)
Мазилов (зовет). Андрей Михайлович!
Суйков (за сценой). Кто там?
Мазилов. Пора начинать.
Суйков. Ах, это вы, мусье Мазилов.
М а з и л о в. Он самый. Все готово, остановка за вами...
Суйков. Виноват, голубчик, виноват... Сию минуту... Накину только верхнее.
Мазилов. Свет сегодня очаровательный.
Суйков. Неужели?
Мазилов. Дивный. Не надо только медлить.
Суйков. Да, да... Я сию секундочку. Ах, чёрт возьми, какой скандал!..
Мазилов. Что случилось?
Суйков. Шнурок оборвался.
Мазилов. Выходите сюда. Я вам помогу.

 

ЯВЛЕНИЕ VII

Мазилов и Суйков (в красном плаще, широкой шляпе с пером, в цветных чулках и туфлях).
Суйков. Вот видите, голубчик. Надо как-нибудь закрепить.
М а з и л о в. О, это пустяки, позвольте... вот так... вот... вот и все! Становитесь на место. Помните позу?
Суйков. Еще бы.  (Становится у круглого столика.) Левая ступня — здесь; правая — здесь; левая рука — так; правая — так; глаза — туда.
М а з и л о в. Голову выше. (Любуется драматической позой Суйкова.) Прекрасно. Так. Очаровательно... Стоять смирно! (Берет палитру.) Сосредоточиться на фразе: «Не подходи, преступница!»
С у й к о в (делает энергичный жест и поет). «Не подходи, преступница!»
М а з и л о в. Восхитительно! Начинаю (пишет).
С у й к о в (после паузы, несмело). Мусье Мази-лов!.. Мусье Мазилов!..
М а з и л о в fc упреком). Андрей Михайлович!
С у й к о в. Виноват, голубчик, заложило... Не могу дышать... Позвольте прочистить.
Мазилов. Ах, да, сморкайтесь, только поскорей,— свет может измениться.
С у й к о в. В одну секундочку. (Приводит себя в порядок.) Готово.
Мазилов. Экспрессия не та.
С у й к о в (поет). Не подходи, преступница!
М а з и л о в. Не то.
С у й к о в (с большой энергией). Не подходи, преступница!
Мазилов. Хорошо. Продолжаю. (Большая пауза.)

 

ЯВЛЕНИЕ VIII

Те же,  Евдокия  Ивановна и  Дуня  Сомова
(входят справа и видят только Суйкова, который ни на
одну линию не изменяет позы.)

Е в д.   Ив. Батюшки!
Д у н я (тихо). Что это значит?
Е в д. Ив. Андрей Михайлович! Андрей Михайлович! Андрюшечка... Голубчик... Андрюшечка... Цыпочка... (Хочет дотронуться до него.)
С у й к о в (не изменяя позы, поет). Не подходи, преступница!
Е в д. И в. (отскакивает). Батюшки! Он с ума сошел... (Несмело.) Андрюшечка! Папочка! Что с тобой? Ты меня не узнаешь? Ведь это я, твоя Дуду-ся... Ты присмотрись хорошенько... Узнаешь, милочка? Узнаешь, да? (Приближается.)
С у й к о в (так же). Не подходи, преступница!
Е в д. И в. Господи! Да что же это с ним приключилось? Милый мой! Ненаглядный мой! А я думала, что мы до старости доживем благополучно... Батюшки мои! Какая же я несчастная! Кто успокоит мою старость?.. Кто похоронит мое грешное тело? (Плачет.)
Д у н я (тихо). Куда это я попала?
Е в д. И в. (рыдает). Пропала моя головушка, пропала.
С у й к о в (быстро изменяет позу). Нет, это чёрт знает что такое! Всю душу вымотала... Разве можно при таких условиях позировать?.. Извините, господин Мазилов, право не могу, в другой раз...
Мазилов (сердито кладет палитру). Какое варварство! Бросать на самом интересном месте.
Е в д. И в. Так вот оно что?! Ах, ты, маляр нече-санный! (С сжатыми кулаками бросается на Ма-зилова.) Шутки шутить, маскарады заводить.
С у й к о в. Опомнись, Дудуся, здесь постороннее лицо.
Е в д.   Ив. (мужу). Прочь, безобразник!
М а з и л о в. Успокойтесь, дорогая Евдокия Ивановна. Безобразного ничего нет: я по просьбе вашего мужа пишу его портрет.
С у й к о в. Правда, Дудуся, ей-ей, я сам просил... Он был так добр.
Е в д. И в. Ступайте и переоденьтесь сию минуту, бесстыдник.
С у й к о в. Дудуся...
Е в д.  Ив. Без возражений.
С у й к о в. Иду, иду... (Уходит налево.)

 

ЯВЛЕНИЕ IX

Евдокия  Ивановна,   Мазилов и  Д у н я.

М а з и л о в (поглощенный созерцанием Дуни). Недурна, чёрт возьми, колоритна.
Е в д. Ив. Ну-с! А вы что же? (Мазилов не слышит.) Послушайте, эй!
Мазилов. Виноват, что вы сказали?
Е в д. И в. Забирайте свою хурду-мурду и отчаливайте к себе.
Мазилов. Что-о-с? Какая такая хурда-мурда?
Е в д. Ив. (указывая на принадлежности живописи). Кажется, очень понятно. Потрудитесь... (Указывает на дверь.)
Мазилов. Во-первых, это не хурда и не мур-да; во-вторых, они здесь никому не мешают, а в-третьих, я нанимал квартиру с прислугой, которая, если это так необходимо, и отнесет их в мою мастерскую. (Дуне.) Пожалуйста, милая, потрудись.
Е в д.   Ив. Во-первых, мой муж для вас не позировщик. Во-вторых, вы за квартиру не платите, а в-третьих, не имеете права командовать девушкой, которая к нам еще не поступила.
Мазилов. Как? Неужели?! Виноват, ради Бога, простите... Я думал... Извини, моя красавица, что я так преждевременно... Не сердись... Поступай к нам... У нас хорошо... Никто тебя не обидит... Народ все добрый... Не правда ли, Евдокия Ивановна? (Хочет взять за руку.)
Е в д.  Ив. Отстаньте, пожалуйста.
Мазилов? Что-о-с? «Отстаньте!» Я — артист, прошу у вас извинения, а вы — «отстаньте»! Я, художник Мазилов, ласкаюсь к вам, как ребенок, а вы — «отстаньте»?! О, женщины, женщины... Вы боитесь потерять каких-нибудь десять—пятнадцать рублей и оскорбляете благородное чувство артиста. Так знайте же, я вам их найду. Да-с, Авдотья Ивановна, найду и швырну к вашим ногам, как лоскутки негодной бумаги. (В дверях показывается Суйков в халате.) А потом — прощайте! Прощайте!.. Я вам больше не квартирант... (Большими шагами уходит в средние двери.)
Суйков. Ушел... Ой, ушел! Господин Мазилов! Господин Мазилов! (Бежит за ним.)

 

ЯВЛЕНИЕ  X

Евдокия  Ивановна  и  Д у н я.

Е в д. И в. Ну, милая, если тебя не пугают проделки этих школяров, то поступай. Обязанности свои ты слышала: жалованья 6 рублей, на праздниках подарок... (За сценой звонок.) Должно быть, Светлов с урока,— пойти впустить... Подумай хорошенько. (Уходит.)

 

ЯВЛЕНИЕ XI

Д у н я (одна). «Подумай хорошенько...» Чего тут думать? Убежала из дому... Деньги вышли... Просить у отца немыслимо... Написала ему, чтобы он не беспокоился, что я занимаюсь уроками, хожу на курсы... Вот тебе и курсы! Хорошо, что запаслась мещанским паспортом, а то не знала бы, что делать. Ну, что ж, попробуем пожить горничной. Авось как-нибудь перезимуем, а там, что бог даст...

 

ЯВЛЕНИЕ  XII

Дуня, Евдокия Ивановна и Светлов  (входят).

Светлов. Вы только извиняйте, Евдокия Ивановна, что немного просрочил.
Е в д. Ив. Что вы, Николай Василич... Грех вам говорить... Прошу садиться.
Светлов (достает деньги). Благодарю вас. Вот вам за прошлый месяц, а вот за будущий.
Е в д. И в. Что вы, что вы, я никогда вперед не беру.
Светлов. Нет, вы возьмите,— пригодятся... Вам больше нужны,— возьмите. Что за церемонии, возьмите, Евдокия Ивановна.
Е в д. И в. Право, неловко... (Считает.) Николай Василич, да тут десять рублей лишних.
Светлов. И это я скажу — на что, я получил место в гимназии княгини Долинской.
Е в д. И в. Голубчик, Николай Василич! Как же я рада.
Светлов. Вот видите, и я рад, а всякую радость надо вспрыснуть, чтоб веселей было радоваться.
Е в д. Ив. Милый мой! Извини, что я так просто...
Светлов. Напротив, я очень рад; я сам полюбил вас, как родную мать. Вот мы и отпразднуем нашу радость. Пригласим всех артистов... Напитки я уже взял, а вот что до закусок, так уж это вы,— вы лучше понимаете...
Е в д. Ив. Господи! Такая неожиданность! Андрей Михайлович не нарадуется. Пойти рассказать,— он у Мазилова... Нет, вы сидите! Я сама, сама... (Уходит.)

 

ЯВЛЕНИЕ XIII

Светлов  и Дуня   (долго молчат, украдкой осматривают друг друга).

Светлов (тихо). Какая симпатичная! (Пауза.) Хотите поступить?
Д у н я. Да-с.
Светлов (тихо). И голос приятный. (Пауза.) Сговорились?
Д у н я. Почти что.
Светлов. Первый раз?
Д у н я. Первый-с.
Светлов. Как зовут?
Д у н я. Дуняшка.
Светлов. Авдотья, значит... Так... Разве вы умеете работать?
Д у н я. Умею.
Светлов. И вам будет не трудно?
Д у н я. Работать никогда не трудно.
С в е т л о в. Не думаю,— вы на вид такая... как изнеженная барышня.
Д у н я. Такая родилась.
Светлов. Вот потому-то и говорю, что будет трудно. Вы грамотная?
Д у н я. Да-с.
Светлов. Учились где?
Д у н я. В мещанской школе, а потом в городской.
Светлов. Вы мещанка?
Д у н я. Да-с.
Светлов. Сирота?
Д у н я. Отец жив, есть и мачеха.
Светлов. Злая? Ха-ха! Конечно, иначе зачем было бросать отца! Разве отец так беден?
Д у н я. Я приехала, чтоб своим трудом...
Светлов. Ха-ха! Ну, дай бог, дай бог! Это очень похвально. У нас вам будет не скучно.

 

ЯВЛЕНИЕ XIV

Те же. С у й к о в,   Евдокия  Ивановна, Мазилов и Перышкин.

Е в д.  Ив. Вот он, извольте поздравить его.
С у й к о в (с распростертыми объятиями). Голубчик, Николушка! (Целует.) Поздравляю, от души поздравляю. (Целует.)
Светлов. Благодарю, чувствительно благодарю...
Мазилов (томно). Сосед, поздравляю. (Жмет Руку.)
Перышкин (с достоинством). Сосед, поздравляю. (Жмет руку.)
Светлов. Благодарю, от души благодарю.
Е в д. И в. Ну, нечего канитель тянуть. Выдвигайте стол, устанавливайте сервиз, а я с Дуняшкой сбегаю купить закусок.
С у й к о в (суетится). Прекрасно, прекрасно...
Светлов. Позвольте, Евдокия Ивановна, вы, кажется, еще не вполне покончили с нею...
Е в д. И в. И то правда,— забыла на радостях. Вот и суди о нас, милая,— теперь мы почти налицо... Согласна ты?
Д у н я. Согласна.
С у й к о в. Восхитительно!
Мазилов. Чудесно!
Перышкин. Бесподобно!
Светлов (смотрит на Дуню). Как она хороша, необыкновенно хороша!..

Занавес.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ

Кухня в квартире Суйковых.

ЯВЛЕНИЕ  I

Д ун я   Сомова  и  П е т р сидят за столом. Петр читает, а Дуня поправляет его ошибки.

П е т р. «И за-за-пряг — запряг»...
Д у н я. Надо говорить «запрёг».
П е т р. Запрёг... «он сво-свою ло-лоша-лошадку... лошадочку».
Д у н я. Не «лошадочку», а «лошадку».
П е т р. Эх, Дуня! Ведь это все равно, что лоша-дочка, что лошадка. Суть-то, знамо, в том, что жена таки заставила поехать старика... А злая, видно, баба была... Так, кажись, и задушил бы ее.
Д у н я. Ты читай, читай...
П е т р. Чего читать... Право, Дуняха, теперь про злых и читать-то не хочется.
Д у н я. Что так?
П е т р. А Господь его знает... Растолковать себе не могу... Мне бы теперь про самых добрых да ласковых людей читать надо... Сердце к ним лежит и поучиться от них хочется добру-то ихнему.
Д у н я. И здесь есть добрые люди. Разве старик не добрый?
П е т р. Оно так... Да все же он старик, а старику и Бог велел быть добрым. А вот если бы про девку, да, примерно, она к парню-то добра бы была и ласкала бы его... А он бы, значит, перед ней всю душу развернул и обнял бы ее, а она не то, чтобы рассерчать, а сама бы его поцеловала... и пошли бы они под венец и зажили бы вдвоем, как голубки... Он бы работал, да так бы работал, чтобы ни в чем недостачи не было... А она бы жила барыней и только бы любила своего мужа... И как бы хорошо было... Как хорошо!
Д у н я. Да, недурно... И такую книжку можно будет достать...
П е т р. Не достанешь ты, Дуняша, не достанешь такой книжки, где бы все это в точности было написано, как оно взаправду бывает; не достанешь... Нельзя написать на бумаге, что накипает на душе, как сердце на части рвется от этой самой, значит, любви... Э! Да что и толковать!.. В душу-то чужую, чай, трудно заглянуть. (Опускает голову.)
Д у н я. Что с тобой, Петя? Ты сегодня какой-то особенный.
П е т р. Не сегодня, Дуняшка, а вот почитай целый месяц хожу, как отуманенный. Голова не своя стала... Душа изболела... Работать не могу... В доме на меня, как на помешанного глядеть стали... Со мной говорят, а я ничего не слышу... Отказать могут. Так бы, кажись, вышел на Неву да с моста, самого Литейного,— в воду.
Д у н я. Что ты, что ты? Господь с тобой, Петя! Грешно так думать. Ты парень молодой... Тебе только жить да поживать...
П е т р. Легко сказать — жить да поживать! А когда божий свет кажется тебе немилым и самого себя пужаться начинаешь, что тогда?
Д у н я. Отчего же все это, отчего?
П е т р. А вот от того самого... Прощай!
Д у н я. Прощай, но только будь паинька, не думай так, брось, право, будет лучше.
П е т р. Эх, девка, легко тебе говорить. А вот я так думаю по-другому. Пойду-ка я сейчас в трактир да там под музыку, значит, графинчик... другой... вот и не стану думать,— не так ли?
Д у н я. Тогда и не показывайся ко мне, и учить не стану.
П е т р. И ладно, глупее будем, а это нашему брату одно спасенье. Прощай. (Хочет уходить.)
Д у н я. Петя!
П е т р. Ну?
Д у н я. Не ходи, ты, милый, в трактир, не ходи... я тебя прошу. Если хоть чуточку любишь меня — не ходи.
П е т р. «Чуточку»! Не чуточку, а во как... (Хочет обнять.)
Д у н я (отступает). Что ты, что ты!..
П е т р. Эх, Дуняша!.. Прощай. (Быстро уходит.)

ЯВЛЕНИЕ  II

Д у н я (одна). Вот тебе и грамота. Этак парня загубить можно... Влюбился... Что мне теперь с ним делать? Чудак! И жаль его, и самой неловко пред ним. Как это глупо,— получила кой-какое образование и уже ничего не имею общего с народом... Вот и здесь: два месяца каких-нибудь, а уж надоело. Не будь Светлова, бежала бы. Какой он славный... Так бы и сидела около него... Ха-ха-ха!.. Горничная влюбилась в своего барина... Роман... Нет, надо бежать, а то, чего доброго, хандрить начнешь и, как Петр, о Неве замечтаешь... Ну их!.. Не надо!.. (Видит входящего Светлова.) Ах, это он!..

 
ЯВЛЕНИЕ III

Дуня   и  Светлов (входит и торопливо ищет что-то).

Светлов (тихо). Чёрт знает, объяснить не могу, что со мной делается, когда ее вижу... То в жар, то в холод бросает...
Д у н я. Что вы ищете?
Светлов (не смотрит на нее). Я... сапоги... надо их... Вы не знаете, где сапожные щетки?
Д у н я. Вам щетки? Они вот...
С в е т л о в. А... благодарю вас. (Хочет взять у нее.)
Д у н я. Позвольте, я вам почищу...
Светлов. Нет, что вы?! Благодарю вас... я сам. (Хочет взять.)
Д у н я. Мне удобней... Вы поставьте ногу на табуретку — я мигом...
Светлов. Нет, позвольте... Я не люблю... позвольте.
Д у н я. Вы руки запачкаете.
Светлов. Так что же? Помою.
Д у н я. Право, мне удобнее.
Светлов. Ни-ни-ни! Ни за что. Я сам. Позвольте. (Берет щетки.) Разве можно? Я еще не настолько стар. (Чистит.) К тому же вы дама, а я — кавалер... Неудобно... Неприлично совсем... Вот видите, как я живо... Другой и лаком так не покроет... Ну, вот... один есть. Явлюсь в гимназию — все ученицы заглядятся на мои сапоги.
Д у н я. Как бы на вас самих не загляделись.
Светлов. О нет... Не думаю...
Д у н я. Отчего?
Светлов. Так... мало интересного во мне... медведь, вахлак... а такие девицам не по вкусу... не любят.
Д у н я. Не скажите... Сердце девичье своенравно...
Светлов. Полюбит и медведя? Ха-ха!
Д у н я. И полюбит.
Светлов. Ну, вот и другой готов. (Хочет уходить.)
Д у н я. Вы уходите?
Светлов. А что?
Д у н я. Так... В гимназию пойдете?
Светлов. Да, в гимназию.
Д у н я. А далеко эта гимназия?
Светлов. Далеко... На Знаменской.
Дуня. Пешком пойдете?
Светлов. Да, пешком. (Хочет уходить.)
Д у н я. У вас там много учениц?
Светлов (возвращается). Учениц... Да, много.
Д у н я. Счастливые они...
Светлов. Чем?
Д у н я. Так... Учатся себе...
Светлов. Ведь и вы учились.
Д у н я. Я что... Я мало училась.
Светлов. Хотели бы еще?
Д у н я. Кто же не хочет?.. Учиться всякий хочет.
Светлов. Угодно,— я вас буду учить?
Д у н я. Как можно... Вы и так устаете.
Светлов. Это ничего. Мы будем заниматься по вечерам, когда я свободен и у вас меньше возни. Вам еще не надоела эта возня? Чай, бежать готовы, да?
Д у н я. Нельзя сказать. Каждый день только все одно и то же.
Светлов. Да, не занимательно. А жильцы, артисты наши... пристают, поди? Вы их гоните без церемонии. Это народ такой... Нечего с ними деликатничать.
Д у н я. Как можно? Они господа, а наше дело простецкое.
Светлов. Так что же?
Д у н я. Господам нельзя грубостей говорить.
Светлов. А господам все можно делать, да?
Д у н я. Должно, коли так водится.
Светлов. Вы, Авдотья, пожалуйста, не смотрите на то, как водится. На это есть свои законы: кто не умеет быть вежливым, тот дает полное право обращаться с ним так же грубо. Нужды нет, что они господа. И в чем это их господство? В безнаказанном оскорблении слабой, беззащитной девушки, да? Нет, Авдотья, истинно благородный человек не должен себе позволить этого. Я давно слежу за ними... и пусть они не воображают, что с вами можно делать все потому только, что вы горничная. (Дуня плачет.) Ну, вот, видите, какой я медведь... Хотел ободрить... утешить... а вы в слезы... Услужил!.. Согнал, значит, муху. Перестаньте. Право, я себе никогда не прощу этого... Довольно, Авдотья. Вы сделаете то, что больше не скажу с вами ни одного слова. Дуня! Дуняша!
Д у н я. Я не плачу... идите... а то опоздаете в гимназию.
Светлов. Не плачете? А посмотрите мне в глаза... посмотрите-ка... посмотрите...
Д у н я (прячет лицо). Право, опоздаете.
Светлов. Вы и будете виноваты... Посмотрите мне в глаза — и пойду... Дуня... Ну... Сюда... вот так... (Отнимает ее руки от лица.) А... плутовка... вон, вон еще одна слеза катится... Ха-ха-ха!
Дуня. Оставьте... я не плачу...
Светлов. Ну, так и быть. Теперь оставляю. Прощайте.
Д у н я (не смотрит). Прощайте.
Светлов. Разве так прощаются? Вы улыбнитесь, протяните мне руку и скажите ласково: до свиданья, мол, Николушка.
Д у н я. Я так не могу.
Светлов. Отчего?
Д у н я. Не смею... Вы барин, а я...
Светлов. А вы горничная... да? Ха-ха-ха! Горничная. Правда, правда... Прощайте, а то действительно опоздаю, получу выговор от ее сиятельства. Барин! (Уходит.)

 

ЯВЛЕНИЕ IV

Д у н я (одна). Неужели он обиделся?.. Умно, нечего сказать: «Барин»! Нет! Довольно ломать комедию. Я ему открою все... Быть может, он оценит мое чувство... Господи, зачем я с ним встретилась? Не знала его — не думала о нем... а теперь?! Ничего не понимаю... (Задумалась.) Ха-ха-ха! К Неве потянуло... умереть.
ЯВЛЕНИЕ  V

Дуня  и  Перышкин   (боязливо заглядывает из дверей и когда видит, что Дуня одна, входит смело).

Перышкин. Дунетта, ты одна?
Д у н я. Нет, теперь нас четверо: вы да я, да нас двое.
Перышкин. Шутница ты, моя шаловливая муза, право, шутница.
Д у н я. Когда вы перестанете называть меня такими мудреными именами?.. Какая я вам муза? Я — Авдотья, а не муза... выдумали — «муза»!
Перышкин. Очаровательно! Это детское непонимание способно вдохновить бездушное бревно, пень, не то что истинного поэта,— очаровательно!
Д у н я. Ничего тут очаровательного нет. Говорю, как понимаю.
Перышкин. Это и хорошо. Больше этого и понимать не следует.
Д у н я. Ой ли? Сами-то, чай, больше понимаете.
Перышкин. Ну, да, конечно. Но ты этого не желай, моя очаровательница. Это и счастье и несчастье наше. Мы, артисты, художники и в особенности поэты, призваны учить темный люд, проповедовать ему с высоты Парнаса великие общечеловеческие принципы. Мы для этого запасаемся самоотвержением, берем жало мудрыя змеи и глаголом жжем сердца людей. Это наш долг, это наше счастье. Но вот и наше несчастье: грубое и невежественное человечество гонит нас из города в город, проклинает, побивает камнями, бичует, подвергает колесованию, сожигает на костре.
Д у н я. А вы все оживаете?
П е р ы ш к и н. Наивно, но очень метко. Да, моя цыпочка, мы именно оживаем. Дух, живущий в нас, не умирает никогда: переходит из поколения в поколение, развивается, крепнет и создает такие имена, как Шиллер, Байрон, Гёте, Пушкин, Лермонтов...
Д у н я. Ничего-то я не понимаю. Вы уж об этом духе с кем-нибудь другим потолкуйте-с. А наше дело комнаты убирать и господам сапоги чистить, вот наше дело.
Перышкин, Нет, ты призвана быть музой, моя восхитительница.
Д у н я. Какая там муза! Говорю — горничная, а вы все — муза да муза. Я даже не понимаю.
Перышкин.А вот слушай, я тебе объясню. Муза... Муза... Это, понимаешь ли ты — это мифическое божество, женщина или девушка, незримо витающая около поэта, вдохновляющая, поющая ему поэтические песни.
Д у н я. Постойте, постойте! Разве я когда-либо пела вам какие-либо песни?
П е р ы ш к и н. Конечно, конечно, Дуняшечка, каждую ночь я только тебя и слушаю.
Д у н я. Господь с вами — я сплю всегда очень спокойно, никогда не пою.
Перышкин. Не ты, а образ твой.
Д у н я. Ха-ха-ха! Вы, барин, кажется, нездоровы.
Перышкин. Здоров я, моя упоительная муза, здоров... Но ты так наивна, что не можешь понять меня... Но тем лучше, тем выше моя награда. Я мало-помалу растолкую тебе.
Д у н я. Нет, уж вы лучше кому-нибудь другому толкуйте, а я все равно не пойму.
Перышкин. Муза! Что ты говоришь? Разве тебе не хочется быть образованной, умной?
Д у н я. Коли все будут умны, то и сапог некому будет чистить.
П е р ы ш к и н. Нет, муза, ты сегодня особенно грустно настроена.
Д у н я. Что делать, хлопот много, жалованье небольшое, а жильцы скупые — ни от кого полтинника не дождешься.
Перышкин. Муза! Какой материализм! Фи! Разве стихи, которые я тебе посвящаю, не выше, не дороже полтинника?
Д у н я. Песни-то! Ха-ха-ха! А что за них дадут? Небось, если бы за такие прибаутки платили деньги, вы бы не сидели без сахару.
П е р ы ш к и н. Фи! Какая мелочность! «Сахар»! Что такое сахар? Сахар пустое. Я не для сахара пишу. «Мы рождены для вдохновенья, для звуков сладких и молитв». Наша награда — любовь! Ду-нетта! Неужели ты никогда не любила?
Д у н я. Как не любила? Отца, мать всегда любила.
П е р ы ш к и н. Не-ет, не то... а молодца какого-нибудь... молодого, красивого...
Д у н я. А где его взять, такого красавчика?
Перышкин. Ну, не красавчика, так все же молодого, умного.
Д у н я. Нет и такого.
П е р ы ш к и н. А ты осмотрись, а? Осмотрись-ка хорошенько, может и есть, а?.. Дуняшечка, а?
Д у н я. Ха-ха-ха! Не вы ли?
Перышкин. А что?.. Разве я не того? Разве меня нельзя любить?
Д у н я. Не к лицу вам, барин. Ведь замуж все равно не возьмете.
Перышкин. Какая проза — замуж. Зачем замуж? Ведь так лучше, поэтичнее, а? Право. По-люби-ка, а? Уж как я тебя ласкать буду... Ведь ты у меня одна, моя очаровательная музочка... (Хочет обнять.)
Д у н я (обрывает смех). Барин! Говорить-то я вам запретить не могу, но рукам воли не давайте.
Перышкин. Что ты, Дуняшечка?.. Ты сердишься?.. Ведь я пошутил, право пошутил... Я больше не буду... ей-ей. Вот послушай,— я тебе свои стихи прочитаю... Все для тебя пишу... Слушай. (Читает.)
Люблю я страстно твои глазки,
Твой нос и алые уста.
Безумно жажду твоей ласки,
Любовь моя, как кристалл, чиста...
И ты чиста, в том нет сомненья,
И ты добра — то знаю я,
И ты мила — мое то мненье...

 

ЯВЛЕНИЕ VI

Те же  и Мазилов (во время чтения показывается в дверях).

Мазилов (доканчивает стих). Но ты цветешь не для меня... Ха-ха-ха!
Перышкин (тихо). Проклятый маляр.
Мазилов. Странное дело, сосед, вы, кажется, все свое вдохновение почерпаете на кухне, как не придешь — вы тут как тут?
Перышкин. Ничего нет странного, я хожу сюда по делу.
Мазилов. Полноте, разве я не знаю, по какому делу?.. Дуняшке стихи читаете, пленить хотите девку,— плохая политика. Она ведь вас не поймет.
Перышкин. Я, право, удивляюсь, мусье Мазилов, вы человек образованный, а позволяете себе думать бог знает что.
Мазилов. Ладно! Знаем мы вас, пернатых певцов. Чай, музой зовете девку, на Парнас приглашаете, а? Не так ли, Дунька,— он еще не называл тебя музой?
Д у н я. Они меня по-другому и не зовут. Все муза да муза.
Мазилов. Ха-ха-ха!
Перышкин. Ничего нет смешного, и я просил бы вас быть осторожней.
Мазилов. Ха-ха-ха! Ну, какая она вам муза? Опомнитесь, баян вы сладкострунный. Она, поди, даже и не понимает этого слова. Не так ли, Дуняшка? Знаешь ты, что это за птица муза? Ха-ха-ха.
П е р ы ш к и н. Глупо, очень глупо. Дуня, поставь самовар.
Мазилов. Что?! Самовар?! Ха-ха-ха!
Перышкин. Ну да... самовар.
Мазилов. Полно, дорогой сосед. Ведь у вас (поет)... «Нет ни сахару, ни чаю...»
П е р ы ш к и н. Не беспокойтесь, у вас не попрошу.
Мазилов. Увы, если бы и попросили, так я все равно не мог бы с вами поделиться, так как я даже забыл, какого они цвета. А знаете, что я вам скажу? Бросьте свою поэтическую спесь, перестаньте сердиться, дайте мне вашу руку в знак неизменной дружбы, и я вас посвящу в предприятие, которое через два дня обогатит нас, как братьев Нобель... Ну!
Перышкин. Сомневаюсь.
Мазилов. Я ставлю голову.
Перышкин. Говорите, говорите...
Мазилов. Нет, вы дайте руку, что готовы помочь.
Перышкин. Извольте! Чем могу... (Дает руку)
Мазилов. Прекрасно! Теперь слушайте. У вас, я знаю, есть поношенные брюки...
Перышкин. Это совсем не остро! Поношенные! Какое вам дело, что поношенные?!
Мазилов. Постойте. Вы не скипидарьтесь. Выслушайте до конца. Вот эти самые брюки возьмите и продайте татарину.
Перышкин. Говорю, не остро!
Мазилов. Яи не думаю острить.
Перышкин. К чему же эти глупые шутки?.. Я еще не дошел до того, чтобы продавать свои брюки.
Мазилов. Ах, любезный сосед, вы меня совсем не хотите понять. Это нужно для нашего предприятия. Вы только слушайте. Продадим брюки, получим деньги, наймем натурщицу и сварганим картину...
Перышкин. Мне-то что? Натурщица нужна вам — вы и продавайте свои брюки.
Мазилов. У меня их нет... Понимаете, у меня — одни, единственные, и то, смотрите (слегка поднимает фалду). Ну? Надо, значит, ваши брюки... Я напишу этюд, отнесу его к Доциаро, к Авансо или к какому-нибудь другому до-ля-со и получу денежки, понимаете — денежки? Половина — вам.
Перышкин. Вот что?! Ха-ха-ха!.. Браво! Гениальнейшая мысль! Руку, товарищ!
Мазилов.А натурщица у нас есть, какую поискать во всем Петербурге. Дуняша, наверное, согласится за полтинник в час.
Перышкин. Ито правда.
Мазилов. Выручай, брат, Дуняша. Я с тебя такую «минуту неги» отвалю, что любой барышник даст радужную.
Перышкин. Милая Дуняшечка, музочка моя, согласись за полтинник.
Д у н я. Что такое? В толк не возьму.
Перышкин. Худого ничего. Ей-ей ничего. Посидишь часик-другой у Мазилова на кровати, распустишь волосы, закинешь этак одну руку, а другую как-нибудь иначе... будешь смотреть томно, томно,— ну, словом, в потолок или на отдушник.
Мазилов. Объяснил! Ничего этого не надо.
Д у н я. И я так думаю, барин, что ничего этого не надо.
Мазилов. Нет, Дуняша, ты выслушай меня. Ты будешь сидеть как есть.
Д у н я. И не говорите, барин, я — ни за что.
М а з и л о в. Глупая! Ты подумай только. Ну, что в этом дурного?
П е р ы ш к и н. Конечно, Дуняшечка. Ну, что в этом дурного? Да что с нею толковать? — она согласится. Разве моя муза может нам отказать в этом? Она у меня такая добрая. (Голос татарина за сценой. «Халат, халат!» ).
Перышкин. А вот, кстати, и князь,— чувствует гололобый поживу. (Зовет в окно.) Эй, халат! Комен зи гер! Князь! Сюда, сюда! Идет, рад, басурманская душа, ухмыляется... Ну, вы потолкуйте еще, а я ему товар приготовлю. (Быстро идет и в дверях сталкивается с Евдокией Ивановной.) Пардон, Евдокия Ивановна. (Уходит.)

 

ЯВЛЕНИЕ VII

Дуня,  Мазилов  и  Евдокия  Ивановна.

Е в д. Ив. (вслед Перышкину). Комедиант! (Видит Мазилова.) А, художник. Здравствуйте! Как здоровье?
Мазилов. Мерси.
Е в д.  Ив. Как дела?
Мазилов. Плохи-с... Дуня, самовар!
Е в д. Ив. Извините, господин художник, ей некогда, она пойдет со мной в участок. Надо попросить полицию очистить мою квартиру от некоторых господ.
Мазилов (тихо). Ладно, знаем мы эту полицию. (Дуне.) Как только закипит — неси!
Е в д. И в. (Дуне). Чего ж ты стоишь? Одевайся.
Мазилов. Если через четверть часа он у меня не будет на столе, я завтра же схожу с квартиры.
Е в д . И в. Что-что? (Загораживает ему дорогу.) Не-т-с, постойте! Вы так не уйдете... Вы должны расплатиться, милостивый государь, господин художник...
Мазилов. Позвольте! (Уходит.)

 

ЯВЛЕНИЕ VIII

Евдокия  Ивановна  и  Д у н я.

Е в д. И в. Да что же это такое?! (Вслед.) Да как ты смеешь, нестриженная грива? Кто тебе позволил? И это жильцы?! Это халдеи какие-то, а не жильцы.

 

ЯВЛЕНИЕ  IX

Те же    и   казанский    татарин  с узлом.

Е в д.  И в. Ты еще зачем?
Татарин. Здрасти, барина. (Снимает узел и шапку, на голове остается ермолка.)
Е в д. И в. Зачем ты пришел, спрашиваю? Кто тебя звал? (Дуне.) Ты, что ли?
Д у н я. Никак нет, барыня.
Татарин. Уф, пят иташ... очен умарил...
Е в д. И в. Какой чёрт тебе велел подыматься на пятый этаж? Кому ты нужен?..
Татарин. Ну, харашо, харашо, барушка-сударушка. Неси, что есть, палто-малто, хабур-ча-бур.
Е в д.   И в. Убирайся вон, тебе говорят. У меня
отродясь никто ничего не продавал татарину... Для старья есть благотворительные общества... Убирайся!
Татарин. Что такой — убирайся!.. Меня позвал пят иташ. Разва можно... Бог нет... что ли?
Е в д. И в. Ну, ну, довольно, чох-мох не знаю, а вот тебе порог и гайда подобру-поздорову.
Татарин. Идом, идом, небос... копо-оглы (Уходит.)

 

ЯВЛЕНИЕ  Х

Евдокия  Ивановна, Дуня, Перышкин.

Е в д. И в. Ишь, татарская лопатка, еще огрызается... «Оглы, оглы». Шут гололобый.
Перышкин (вбегает с брюками). Где же он? Ушел. Ах, Евдокия Ивановна... (Прячет брюки за спину.)
Е в д. И в. А-а. Так это вы призывали татарина?
Перышкин. Я?.. Что-с? Какого татарина?
Е в д.  И в. Вы, вы! Я знаю, что вы.
Перышкин. Виноват... пардон-с... Я не понимаю-с.
Е в д.  И в. Кого же вы ищете? Ну, кого?
Перышкин. Я-с?.. Никого... Я к Дуняшке... Дуня, самовар.
Е в д.  И в. М-м... и вам самовар?
П е р ы ш к и н. Необходимо. Пишешь, пишешь... Голова, грудь, спина... Трудно, очень трудно...
Е в д.   И в. Бедненький.
Перышкин. Что делать, Евдокия Ивановна? Труд — наше призвание, наш крест...
Е в д. И в. Конечно, конечно... Так вам самовар?.. Сейчас, господин Перышкин, сейчас, сию минуточку...
Перышкин. Мерси-с.
Е в д. И в. Нет, это выше сил моих. Какой такой самовар, позвольте вас спросить?
Перышкин. Самовар... Ну, да, самовар...
Е в д.  И в. А деньги?
Перышкин. Деньги?.. Как деньги?
Е в д. И в. И он еще спрашивает? Да что вы, с ума посходили! Русского языка не знаете... В жулики записались? В гроб меня хотите вогнать. Грабить хотите, удушить, зарезать? (Наступает.)
Перышкин (пятится к дверям). Пардон... нет... виноват... пардон... (Убегает.)

 

ЯВЛЕНИЕ XI

Евдокия  Ивановна и Дуня.

Е в д. И в. Нет, это невозможно. Этак с ума можно сойти... (За сценой слышны отрывочные звуки корнета. Дуня хохочет.) А ты чего скалишься? Местом не дорожишь? Кому я говорю?.. И ты с ними заодно: шутки шутить задумали со мной.
Д у н я. Право, барыня, я... (Корнет; Дуня хохочет.)
Е в д. Ив. Да как ты смеешь, противная девчонка! (Наступает.) Над кем ты смеешься? Говори, над кем?
Д у н я. Не над вами, барыня, ей-богу.
Е в д. И в. Над кем же, ну, говори! Над кем? (Звуки корнета.)
Д у н я. Вон, слышите?
Е в д.  И в. Ну, так что же?
Д у н я. Ну, вот он... зовет.
Е в д. И в. Кто зовет? Кого зовет?
Д у н я. Все он же, трубач, зовет меня.
Е в д. И в. Откуда ты выдумала, что он тебя зовет? Он у себя в комнате трубит, а ты говоришь зовет.
Д у н я. Зовет, барыня, право, зовет. (Корнет.) Слышите, слышите? «Ту-ту, ту-ту, ту-ту», это значит — Ду-ня, и-ди сю-да.
Е в д.  И в. Что ты врешь?
Д у н я. Ей-богу, барыня, значит,— я не вру.
Е в д. И в. Господи! Полковые сигналы завели. Батальонное ученье!.. Содом и Гоморра! (Корнет у самых дверей.) Батюшки! Идет... Сюда идет. (Отходит в угол и закрывает уши.)

 

ЯВЛЕНИЕ XII

Те  же  и Трубадуров (не замечает Евдокию Ивановну, подходит к Дуне и извлекает 6 отрывочных звуков).

Трубадуров. Как это перевесть?
Д у н я (смеется).
Е в д.  И в. (про себя). Что же это такое?
Т р у б а д. (Дуне). Отвечай. (Дуня хохочет.) Забыла? Ну... (Трубит.)
Е в д. И в. (про себя). Милостивый Боже! Чем я провинилась?
Т р у б а д. Ту-ту, ту-ту, ту-ту!
Е в д.  И в. (про себя). За что такое испытание?!
Т р у б а д. «Ду-ня, по-ди сюда». Ах, ты мой пикольчик! (Хочет взять за подбородок.)
Е в д.   И в. (громко). Милостивый государь!
Т р у б а д. Ах, Авдотья Ивановна! Добрый день.
Е в д.  И в. Вы нахал, милостивый государь.
Т р у б а д. Фи, дорогая Евдокия Ивановна,такие выражения.
Е в д. И в. Вам чего здесь нужно? Зачем вы пришли сюда?
Т р у б а д. Успокойтесь, миа кариссима, успокойтесь. Вы женщина воспитанная — вам не идет. Будьте мелодичны. Музыка вашего голоса много выиграет от этого. Верьте мне — я знаток в этом деле. (Дуне.) Евдоха, самовар.
Е в д.   И в. Что? И вам самовар?
Т р у б а д. Нельзя, миа кариссима, нельзя. Вместо завтрака полезно выпить стаканчик, другой чайку... Не правда ли? Ха-ха.
Е в д. И в. Полезно или нет, но вы самовара не получите...
Т р у б а д. Ха-ха-ха! Вы сегодня очень забавны. Веселость к вам идет. При вашей комплекции это нечто вроде фантазии Шуберта... Право... (Дуне.) Ха-ха! Поторопитесь, моя очаровательная флейта! (Хочет взять за подбородок.)
Е в д.  И в. Милостивый государь!
Т р у б а д. Что прикажете, миа кариссима?
Е в д. И в. Вы забываете, что пред вами благородная дама.
Т р у б а д. Ха-ха! А вы чудесная хозяйка! У вас живется, как в раю. Я никогда не уйду.
Е в д.   И в. Что?
Т р у б а д. Клянусь, вы мне очень нравитесь.
Е в д.  И в. Вы нахал, милостивый государь.
Т р у б а д. Фи, Евдокия Ивановна. Это очень грубо, грубо, очень грубо.
Е в д. И в. Не платите за квартиру, выживаете жильцов...
Т р у б а д. Не беспокойтесь — они не уйдут...
Е в д . И в. Тираните прислугу, оскорбляете благородную даму.
Т р у б а д. Пардон, миль пардон! Я прошу извинения.
Е в д.  И в. Я вас не прощу.
Т р у б а д. Это не великодушно. (Садится.)
Е в д. И в. Я вам докажу... Вы узнаете, с кем имеете дело... Вы...
Т р у б а д. Говорите, говорите, я вас слушаю. (Трубит.)
Е в д. И в. У меня есть муж... Он объяснится с вами, а я стыжусь разговаривать с таким нахалом. (Уходит.)

 

ЯВЛЕНИЕ  XIII

Трубадуров  и Дуня.

Т р у б а д. Ха-ха-ха! Давно бы так. Ну-с, мой пикольчик, отвечай, почему ты не пришла на мой сигнал, ну? Вот за что тебя надо наказать. (Хочет обнять.)
Д у н я. Барин, будьте осторожней.
Т р у б а д. Чего бояться? Она больше не придет.
Д у н я. Не она, а я вам говорю.
Т р у б а д. Ты? Ха-ха-ха! Ах, ты мой пикольчик! (Хочет обнять.)
Д у н я. Я вас прошу не оскорблять меня.
Т р у б а д. Что? Да ты серьезно?
Д у н я. Времени нет с вами шутить, надоело.
Т р у б а д. Ха-ха-ха! Так ты не шутишь, моя очаровательная флейта?
Д у н я. Да, не шучу.
Т р у б а д. (наклоняется к ней). Не шутишь?
Д у н я. Говорю, нет.
Т р у б а д. (целует). На же тебе за это! Ха-ха-ха!
Д у н я. Негодяй, нахал! (Плачет.)
Т р у б а д. Ругайся, теперь ругайся сколько хочешь. Ха-ха-ха! Вот видишь, и я не шучу. Скажите, пожалуйста. Обидели! Нюни распустила! Ну, девка! Другая бы на ее месте сама поцеловала меня, а она плакать вздумала. Глупенькая, право слово, глупенькая! Совсем ничего не понимает... (Трогает за плечо.) Эй, пикольчик. Будет тебе...
Дуня. Негодяй!
Т р у б а д. Ха-ха-ха!
Голос Суйкова. А где он, где? Подать мне его... Подать сейчас же...
Т р у б а д. Ого, оскорбленный супруг. Чего доброго, на дуэль вызовет. Нет, шалишь — я мигом укрощу тебя... (Садится на табуретку и играет арию): «Не плачь, дитя, не плачь, напрасно».
Голос Суйкова. Подайте мне его, где он?

 

ЯВЛЕНИЕ  XIV

Те  же  и Суйков.

С у й к о в (при звуках корнета останавливается у дверей, вдохновляется и начинает петь. Трубадуров продолжает играть. Суйков со сценическими жестами приближается к Дуне, поднимает над ней руки и с увлечением старается воспроизвести арию).

ЯВЛЕНИЕ XV

Те  же, Евдокия Ивановна и  Светлов (в дверях).

Е в д. И в. И это муж? Это защитник супружеской чести? (Громко.) Андрей Михайлович! Андрей Михайлович!
Суйков. А?!. Дудуся...
Т р у б а д. Ха-ха-ха! Вот вам и опера. За вход ничего не берем. Пожалуйте к нам в другой раз. (Уходит.)
Е в д.  И в. (Мужу). Колпак, колпак!
Суйков. Дудуся! Ты напрасно... Он...
Е в д. И в. И слушать не хочу... Туфля старая. (Уходит.)
Суйков (идет за ней.) Право, Дудушечка... он просит извинения... клянется... больше не будет. (Уходит.)
Светлов (приближается к Дуне). Дуня!... Вы плачете... О чем?
Д у н я. Коля... Милый!.. (Падает к нему на грудь и рыдает.)
Занавес.
ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

Комната второго действия.

ЯВЛЕНИЕ I

Суйков  читает ноты. Евдокия  Ивановна пересматривает газетные объявления.

Суйков. (сначала мурлычет, потом увлекается и поет). «Времен от вечной темноты...»
Е в д.   Ив. Андрей Михайлович!
С у й к о в. Виноват, Дудуся, я совсем забыл, что ты здесь. (Оба углубляются в занятие.)
Е в д. И в. Вот опять. (Читает.) «Молодая особа ищет место горничной или одной прислуги. Гончарная, дом 13, квартира 21». Как ты думаешь, не нанять ли ее? (Суйков не слышит.) Андрей Михайлович!
Суйков. А? Что ты хочешь, Дудуся?
Е в д.  И в. Я говорю, не нанять ли ее?
Суйков. Нанять, конечно, нанять... Отчего же не нанять... (Углубляется.)
Е в д. И в. Или вот еще (читает): «Ищу место прислуги в небольшое семейство. Имею рекомендацию. Пески, 7 улица, дом 39, квартира 11».
Суйков (поет). «Не будут говорить о нем».
Е в д. И в. Андрей Михайлович! Это, наконец, невыносимо.
Суйков. Что, Дудуся? Что невыносимо?
Е в д. И в. Я с тобой о деле хочу поговорить, а ты все мычишь и мычишь. Неужели не надоело? Ведь целый день,— с ума можно сойти.
С у й к о в. Ах, Дудуся, если тебе не нравится, то скажи... я совсем брошу заниматься, сожгу ноты... Я думал, что тебе приятно.
Е в д. И в. Всему свое время, Андрей Михайлович. Мне теперь не до пенья. Надо прислугу нанять.
Суйков. А я разве говорю, что не надо? Конечно, надо. Без прислуги нам никак нельзя.
Е в д. И в. Кого же выбрать из этих? Одна живет на Гончарной, другая — на Песках, третья — в Гавани, четвертая — в Измайловском полку, пятая — на 16-й линии, шестая — на Дворянской, седьмая — у Самсониевского моста.
Суйков. Возьми с Измайловского полка.
Е в д. И в. Чтобы солдаты к ней ходили? Ни за что! Я знаю, как брать прислугу с Измайловского полка.
Суйков. Не хочешь,— возьми из Гавани.
Е в д. И в. Как раз! Она, наверное, знакома с матросами... Пьяницы, скандалисты... На кухне кабак заведут.
Суйков. Тогда с 16-й линии.
Е в д. И в. Воровку, значит, да? По-твоему, воровку нанять ничего, да?
Суйков. Ну, так с Самсониевского.
Е в д. И в. И не говорите мне, Андрей Михайлович! Я чухонок видеть не могу. Ничего не умеют делать, дуры, не понимают по-русски.
Суйков. Почему ты знаешь, что она чухонка?
Е в д. И в. Чухонка, непременно чухонка! Другая у Самсониевского моста и жить не станет... Там все чухонки... И ты мне не говори... Я знаю это хорошо, очень хорошо.
С у й к о в. А если ты все так хорошо знаешь, то нечего меня и спрашивать.
Е в д. И в. Как тебя не спрашивать? Ты муж, ты глава дома.
Суйков. В таком случае возьми с Гончарной.
Е в д. И в. Это опять молодую? Чтобы в доме кавардак был, да? Чтобы опять сбежала? Покорно благодарю.
Суйков. Ах, Дудуша, ты, право, сама не понимаешь, чего ты хочешь.
Е в д. И в. Я понимаю, Андрей Михайлович, очень хорошо понимаю, вы меня не проведете. Я ведь видела все, все видела...
Суйков. Что ты видела? Ничего ты не видела.
Е в д. И в. Не выводите меня на откровенность, Андрей Михайлович, ой, не выводите! Разве я не знаю, как вы все вертелись около Дуняшки?
Суйков. Как все? Кто же это все? И каким это родом вертелись-то около нее?
Е в д. И в. Говорю, не выводите на откровенность.
Суйков. Нет, ты продолжай, коли начала. Говори, когда я вертелся около Дуняшки, ну?
Е в д. И в. Вертелся, Андрей Михайлович, вертелся; нечего греха таить. Ведь я не сержусь, я так только, к слову...
Суйков. Ну и вертелся. Пусть будет по-твоему. Что ж из того, что я вертелся? Ведь она не потому сбежала?
Е в д. И в. Потому, не потому, а выходит, что потому.
Суйков. Как же это выходит? Ну?
Е в д. И в. А вот как. Когда она уходила, то господин Светлов мне передал по секрету, что она потому, говорит, бросает место, что не может переносить жильцов...
С у й к о в. Ну?!
Е в д. И в. Вот тебе и ну!
С у й к о в. При чем же я тут?
Е в д. И в. А при том, что и ты около нее вертелся.
С у й к о в. Наладила одно,— вертелся да вертелся! Ты мне докажи, что я вертелся, да, докажи!
Е в д. И в. Ничего я тебе доказывать не хочу и не буду. Ты сам знаешь, что ты в этом деле не без греха.
С у й к о в. А все-таки ты мне этого не докажешь.
Е в д.  И в. А все-таки ты старый ловелас...
С у й к о в. Ты мне, Дунечка, этого не говори. Ты ни в чем не можешь упрекнуть меня. Грех тебе говорить, право, грех...
Е в д. И в. Нет-с, вам грех... Я 31-й год вам верная жена, а вы... стыдились бы оправдываться.
С у й к о в. Чего мне оправдываться? Говорю,— не грешен и не грешен.
Е в д. И в. А кто с Славской ужинал у Палкина? Не ты, а? Признавайся — не ты?
С у й к о в. С какой Славской? Когда?
Е в д. И в. А помнишь, певица-то была, с тобой служила, потом в Тифлис перевелась.
С у й к о в. Ха-ха-ха! Ведь это ровно двадцать лет тому назад. Ну и память!
Е в д. И в. Смеяться-то нечего. Таких случаев я укажу тебе немало.
С у й к о в. Много, очень, но когда это было? Ха-ха!
Е в д. И в. Бесстыдник! Никогда не дорожил супружеской верностью... Я, бывало, сижу одна... Не ложусь до утра... самовар держу наготове. Вот, думаю, бедный Андрюша из оперы вернется усталый, голодный... А Андрюша между тем — к Пал-кину, с кокоточкой... Сколько я мук перетерпела, сколько вынесла!.. И за что же, за что? (Плачет.)
С у й к о в. Какой вздор!.. Дудуша!.. Разве можно?.. Ну, я виноват... Ну, прости, виноват я, прости... Ведь в молодости все бесятся... Ну, и я согрешил... каюсь... Прости же, прости... Ведь я теперь ничего, веду себя скромно...
Е в д. И в. (рыдает). Для чего я молодость погубила?
С у й к о в. Дудуся, милая, дорогая... Ну, перестань... выпей водицы... на... говорю — виноват... ну, прости... ведь ты у меня такая добрая... Дуду-шечка.
Е в д. И в. (продолжает рыдать). Скольким женихам отказала...
С у й к о в. Дудусенька!.. Да что ты со мной делаешь?.. Дорогая... Прости же, прости! Видишь, на коленях тебя прошу... (Становится на колени.) Прости, Дудусенька... (Целует руку.) Перестань, мое дитятко... Тебе вредно плакать... Голова заболит... Колики в животе начнутся... Ты бы прилегла, Дудуся... Пойдем, я тебя отведу в спальню... Пойдем, моя ласточка... Пойдем, моя ненаглядная... Разве так можно... (Ведет ее.) Ты женщина больная, слабая... Раздражаться тебе вредно... нужен покой... (Уходят.)

 

ЯВЛЕНИЕ  II

И в а н Кузьмич Сомов, в цилиндре и пенсне, Марья Павловна  и  П е т р  входят со стороны кухни.

П е т р. Пожалуйста-с. Вот эта самая квартира и числится, значит, в домовой книге за нумером 37.
M a p.  П а в л. Фу!.. Просто задыхаюсь...
Сомов. Да, высоко. Под самую крышу забрались.
П е т р. Никак нет-с, ваше степенство, под крышей у нас значатся квартиры 7-го этажа.
M a p. П а в л. До сих пор не могу отдышаться... Бог знает куда завел... Лестница грязная... кухонный чад, вонь...
П е т р. Это везде-с, сударыня. На то она черной и зовется. Я предлагал вам по чистой — сами не схотели-с.
M a p. П а в л. В коридорах темно,— того гляди, лоб расшибешь... И здесь жить? Ни за что!
П е т р. Ведь я вам сказал, что эта квартира занята — видите сами. А вот, пожалуйте, по другой лестнице есть свободная, я вам покажу-с... В пять комнат... Пожалуйте-с.
Сомов. Фу, какой бестолковый! Ну, куда ты просишь жаловать, когда я тебе сказал, что я никакой другой квартиры не хочу, кроме этой.
П е т р. Да ведь занята, ваше-ство,— видите сами.
Сомов. Знаю, что занята.
П е т р. И она не скоро опорожнится.
Сомов. Знаю и это.
П е т р. Жильцы хорошие, аккуратные... Хозяин их очень любит...
Сомов. И пускай себе любит.
П е т р. Он ни за что им не откажет...
Сомов. Чёрт!
П е т р. За что же вы ругаетесь?
Сомов. Говорю, знаю, и не приставай.
П е т р. Помилуйте, как не приставать?..
С о м о в. А будешь приставать, обругаю еще.
П е т р. Нас не за что. Мы люди подневольные. Приказано квартиры показывать и говорю вам, что эта занята, а есть другая, свободная...
Сомов. Да ты уйдешь или нет?
M a p. П а в л. Ваня!.. Разве так можно? Не сердись, любезный, мы не квартиру пришли нанять... Нам надо повидаться с Евдокией Ивановной... Мы ей родня.
П е т р. Помилуйте-с, так бы и сказали.,.
Сомов. «Так бы и сказали». Чай, не ослеп еще, видишь, что не воры...
П е т р. А кто знает, ваше высокородие, нынче не разберешь, особливо у нас в Питере... Прикажете доложить?
M a p.  П а в л. Да, да... Ведь она дома?
П е т р. Дома-с, Евдокия Ивановна завсегда до-ма-с...
Map. П а в л. Так доложи, любезный... А вот тебе на чаек...
П е т р. Покорнейше благодарю... Я сейчас...
Сомов. Стой. Будет спрашивать, не говори, что родственники, а так, мол, какие-то господа... понимаешь?
П е т р. Понимаю-с.
Сомов. Живо! (Петр уходит.)

ЯВЛЕНИЕ  III

Сомов  и   Марья   Павловна.

M a p. П а в л. Ты только ее не бей, Иван Кузьмич.
С о м о в. А это мы посмотрим.
M a p. П а в л. Нет, ты ее не бей... В столицах не принято.
С о м о в. А чёрт мне в их столицах: я не тутош-ный и потому, значит, могу делать, что хочу.
M a p. П а в л. Я тебе говорю — не принято. Притом же она девушка взрослая, да еще студентка.
Сомов. И до этого мне нет дела.
М а р. П а в л. Да ты пойми, Иван Кузьмич, скандал-то какой, в газетах пропечатают... Ведь здесь не то что у нас,— здесь все в газетах печатают.
С о м о в. И пусть их печатают.
M a p. П а в л. Да ведь это скандал,— что скажут наши знакомые? Докторша все газеты читает — от нее не скроешь,— живо оповестит. Вот, дескать, поехали в Петербург глупые провинциалы, отыскали свою дочь — курсистку и начали ее для первой встречи за волосы таскать... Нет, воля твоя, но я после такого скандала и домой не покажусь...
Сомов. Никакого скандала я тут не вижу. Она дочь моя и могу, значит, с нею делать, что хочу. Пусть не бегает.
M a p. П а в л. Мы сами виноваты. Не пускали, когда просилась, ну и убежала. Учиться очень любит...
С о м о в. Не пускал потому, что проку не вижу от их ученья. А деньги тратить зря не хочу и не буду.
M a p. П а в л. Она и не просила денег и теперь пишет, что она занимается уроками, что ей хватает, чтобы мы не беспокоились...
Сомов. «Не беспокоились»! Чай, я отец? Как же мне не беспокоиться о родной дочери? Если бы не беспокоился, не приехал бы сюда, а то — не могу... Ночей не спишь, думаешь — что-то теперь с Дуняшкой, жива ли, тепло ли ей, не голодна ли?.. «Не беспокоились»! Черти! Вот посмотрю на нее — если похудела, то за волосы — и домой. Я ей покажу курсы...
M a p.  П а в л. Тише, кажется, идет.

 

ЯВЛЕНИЕ  IV

Те же  и   Суйков  в халате, ермолке, очках, с трубкой.

Суйков. Пардон... Извините, пожалуйста, что я так просто... (кланяется). Простите ради Бога.
Сомов. Ничего-с... Ваше дело... Нам это безразлично.
Суйков. Вам, да... может быть... но вот... (к Map. Павл.) Простите, мадам, пожалуйста, простите...
M a p. Павл. Сделайте одолжение... Вы человек пожилой...
Суйков. Да, да, конечно... Но не принято и, пожалуйста, извините меня...
Сомов (тихо). Какого чёрта он извиняется. Убрался бы лучше вон, ведь видит хорошо, что люди посторонние.
С у й к о в (Map. Павл.) Прошу садиться. (Ив. Кузьмичу.) Не угодно ли? (Все садятся. Долгое молчание.) Вы Евдокию Ивановну спрашивали, кажется?
М а р. П а в л. Да, да, ведь она дома?
С у й к о в. Как же-с, дома, но извиняется.
С о м о в. У вас, я вижу, в столице все помешаны на извинениях... Чего извиняется? Пусть выйдет, а потом и извиняется, сколько ее душе угодно.
С у й к о в. В том-то и дело, что не может, и потому извиняется...
M a p.  П а в л. Странно!
Сомов. Почему это она «не может»? Экая птица, подумаешь. Ведь сказано, что хотят ее видеть.
С у й к о в. Да-с, дворник доложил... Но она не может принять вас, извиняется.
С о м о в. А чёрт мне в ее извинениях! Я хочу ее видеть!..
С у й к о в. Уверяю вас, она не может... слегла в постель... больна...
Сомов. Что? Больна?
Map. Павл. Ах! Где же она, где? Где ее комната? (Ив. Кузьмич и Map. Павл. порываются к дверям.)
С у й к о в. Виноват-с... Позвольте. (Загораживает дорогу.) Позвольте-с. Я не могу вас допустить... позв...
Сомов. Чего вертитесь на дороге... пустите!
С у й к о в. Ш-ш! Пожалуйста, тише... вы ее испугаете вашим криком.
Сомов. Так пустите же! Где она лежит?
С у й к о в. Уверяю вас, не могу, вы ее расстроите окончательно.
Сомов. Пустите, чёрт вас возьми, пустите...
С у й к о в. Ах, какой вы горячий! Говорю — не могу. Если что нужно передать, скажите мне,— я в точности... Ведь это все равно...
С о м о в. Как все равно?! Да вы-то что? Секретарем при ней состоите?
С у й к о в. Как секретарем? Я — муж.
M a p.  П а в л. Муж?!
Сомов. Как муж?!
С у й к о в. Очень просто — муж.
M a p.  П а в л. Разве она вышла?
С у й к о в. Что ж ей в девках до сих пор сидеть?
M a p.  П а в л. И вы ее муж?
С у й к о в. Как следует быть — законный.
M a p. П а в л. И она решилась выйти за такого урода?
С у й к о в. Как-с?! Позвольте!.. Я 35 лет на оперной сцене прослужил, а вы говорите...
М а р. П а в л. Нет, вы шутите, вы не могли на ней жениться... Вы не можете быть ее мужем... Это слишком бесчеловечно... гадко...
С у й к о в. Гадко?! Почему? Позвольте вас спросить, почему?
M a p. П а в л. Вы, наверное, обольстили ее, обманули!
С у й к о в. Извините-с, она сама повисла мне на шею...
M a p.  П а в л. Сама. Дуня?!
С у й к о в. Да-с, сама Дуня, если вы хотите знать.
M a p.  П а в л. И вы женились?
С у й к о в. Как видите.  
Сомов. Да как вы смели?!
С у й к о в. Смелости особой не требовалось. Пристала — женись, я и женился.
Сомов. Да кто вам позволил, старый шут?!
С у й к о в. Что?! Что вы сказали?! Шут?! Эй, дворник (в окно). Дворник! Я вам покажу, какой я шут... Эй, Петр!.. Вы узнаете, какой я шут... Николай! Петр! Я вас выучу...
Сомов. Пока ты меня выучишь, я раздавлю тебя, как крысу... (Порывается.)
M    a p. П а в л. (удерживает). Иван Кузьмич! Успокойся.
Сомов (жене). Пусти, говорю. (Порывается.)

 

ЯВЛЕНИЕ  V

Те  же и Евдокия   Ивановна ('в белом капоте).

Е в д.   Ив. Что такое? Что случилось?
С у й к о в. Помилуй, Дудуся, пришли... Говорю, что ты не можешь, больна... А они ломятся к тебе... Ругаются, скандалят...
Сомов. Ха-ха-ха!
Е в д. И в. Милостивый государь, я не имею удовольствия вас знать.
Сомов. Так это и есть ваша жена?
Е в д. И в. Да-с, я жена Андрея Михайловича, мадам Суйкова.
Сомов (сдерживая смех). Извините... Ошиблись... Мы вас напрасно побеспокоили. Мы не к вам...
Е в д. И в. Не ко мне? Значит, вы ошиблись квартирой?
Сомов. Никак нет, насчет квартиры не сомневайтесь, сударыня. Мы хотя народ не ученый, но можем отличить художества...
Е в д. И в. А-а, понимаю теперь, понимаю. (Входит Мазилов.)Вот кстати он сам... Позвольте представить,— художник Мазилов, молодой, но пишет необыкновенно хорошо.

 

ЯВЛЕНИЕ  VI

Т  е  же  и  Мазилов.

Мазилов. Очень приятно... Чем могу служить? Портретец прикажете? Бюст или семейный?
С о м о в. Не извольте беспокоиться.
Мазилов. Как угодно.
С у й к о в. Нет, вы взгляните на его работу, он пишет мой портрет.
M a p. Павл. А в самом деле — это очень интересно...
Сомов. Марья! Нет, вы портреты-то оставьте, а вы нам живых людей покажите. Кто у вас есть еще? Разве не все дома?
Е в д. И в. Кажется, все,— Трубадуров дома, Перышкин дома, Светлова только нет.
Сомов. Ну, а барышня? Курсистка, что ли!
Е в д. И в. Курсистка?
Сомов. Ну, студентка, как хотите называйте...
Е в д. И в. У нас никакой студентки нет, боже сохрани, я их так боюсь...
Сомов. Как нет? Письмо-то ведь ее вот,— и улица, и дом, и квартира — эти самые.
Е в д.   И в. Уверяю вас, нет.
Сомов. Чего меня уверять? Я знаю, что здесь, и пусть выходит. Прятаться-то ей некуда и вам ее хоронить незачем.
Е в д. И в. Господь с вами! Говорю, что у нас никакой студентки нет.
С о м о в. Есть, сударыня, есть, и я не уйду, пока она не покажется.
Е в д. И в. Нет-с, вы уйдете, потому что у нас ее нет.
С о м о в. А вот посмотрим... Ведь хуже будет,— изобью, как собаку... Пусть не выходит, не надо! (Садится.)
С у й к о в (тихо). Нет, это сумасшедший, право, сумасшедший. (Жене.) Пожалуйста, Дудуша, не спорь с ним,— ты видишь, он какой.
Е в д. И в. (мужу). Отколупнись! (Сомову.) Так вы не уйдете?
Сомов. Говорю — не уйду. (Жене.) Садись, Марья.
Е в д.  И в. Нет, вы уйдете. С о м о в. Не уйду.
Е в д. И в. А вот посмотрим. Дворник! Дворник! (Убегает.)
С у й к о в (Мазилову.) Сделайте милость, позовите сюда Перышкина и Трубадурова... Лучше, чем больше нас, тем лучше...
М а з и л о в. Ха-ха-ха!
С у й к о в. Вам смешно... Смотрите, каким он зверем смотрит... Нет, голубчик, вы их позовите.
М а з и л о в (тихо). Чудесная мысль. Скажу Перышкину, что приехал содержатель частного театра за его комедией.
С у й к о в. Чего вы медлите?
М а з и л о в. Иду, иду. (Уходит.)
С у й к о в (пятится).У-у, медведь... И глаза-то у него не человеческие... Дудуся! Дуня! (Уходит.)

 

ЯВЛЕНИЕ VII

Сомов  и  Марья  Павловна.

M a p. П а в л. Уйдем лучше, Иван Кузьмич, право, выйдет скандал.
Сомов. Ни за что! Трое суток буду сидеть.
M a p. П а в л. Ну, ты сиди, Ванечка, а меня уж отпусти, я пойду...
Сомов. Марья!
M a p. П а в л. Может быть, ее на самом деле нет...
Сомов. Здесь, я знаю, что здесь. (Достает письмо.) Читай!
M a p.  П а в л. Читала, сто раз читала.
С о м о в. А если читала, так и сиди!
M a p. П а в л. Надоело мне сидеть, Иван Кузьмич.
Сомов. Марья!
M a p.  П а в л. Тиран! (Садится.)

 

ЯВЛЕНИЕ  VIII

Т е же и  Перышкин с тетрадью.

Перышкин (развязно). Виноват, что заставил дожидаться... Мне только сейчас доложили... Имею честь... Перышкин — литератор, Константин Константинович.
Сомов. Ну-с, а дальше что?
Перышкин. Дальше? Как дальше? Виноват... Пардон... Я вас не расслышал... Пардон...
Сомов. Чего вы ломаетесь, как свинья на веревочке? Говорите, что вам нужно.
Перышкин. Виноват... вы говорите... Пардон... Я вас не понимаю...
Сомов. Черт знает. Здесь, кажется, все рехнулись... Ну, столица!
Перышкин. Да-с, столица ничего... Город хороший. А вы как, надолго?.. Давно?..
Сомов. Чего вы ко мне пристали? Что вам нужно от меня? Что?..
П е р ы ш к и н. Виноват... Вы, кажется, сами?.. Пардон...
Сомов. Точно сговорились,— виноват да виноват. Чем вы виноваты? Я не мировой судья, не судебный следователь, слышите, не прокурор...
Перышкин. Знаю-с... Очень хорошо знаю-с... Я много о вас слышал. У вас театр поставлен превосходно,— образцовая труппа, замечательно умелый выбор пьес... Жаль, у меня драма не окончена еще. Пока могу дать только комедию... Не хвастаясь, скажу, комедия не дурна.
Сомов. Да, правда, комедия хоть куда.
П е р ы ш к и н. А вы разве слышали о ней?
Сомов. Не то что, слышал,— видел, играл...
Перышкин. Нет, вы изволите смешивать. Моя комедия называется «Амур и Психея»; она еще не шла на сцене. Вот рукопись, не угодно ли полюбопытствовать?..
Сомов (вырывает и швыряет тетрадь). Убирайтесь вон с своей комедией, к чёрту!
Перышкин. Как к чёрту?.. Позвольте-с!.. Ведь вы сами просили?.. Я любезно согласился на ваши условия, а вы — «к чёрту»... Да еще швыряете тетрадь...
Сомов. Убирайтесь, говорю, пока я вас не вышвырнул в окно.
Перышкин. (пятится). Меня?.. Как?.. (тихо.) Нет, не может быть, Мазилов перепутал... Не может быть, чтобы содержатель театра был таким. (Подымает тетрадь.) Ах, маляр проклятый, подвел, оскандалил...

 

 

ЯВЛЕНИЕ  IX

Те же, Евдокия Ивановна, Суйков и П е т р входят со стороны кухни. Мазилов и Трубадуров с корнетом из средних дверей. Вся сцена до последнего явления идет очень быстро.

Т р у б а д. Ха-ха-ха! Ну-ка, где он, где? Е в д. И в. Не уйдете, и теперь не уйдете?!
Перышкин. Послушайте, сосед, вы меня, кажется, подвели?..
М а з и л о в. Ха-ха! Не берет вашу комедию?
Т р у б а д. Приступай, братцы! Бери его! Ха-ха!
Е в д.  И в. Не уйдете, я вас спрашиваю?
M a p.   П а в л. (боязливо). Иван Кузьмич...
Сомов (строго). Марья!
M a p.  П а в л. Я не могу, умру.
Сомов. Умирай, а сиди.
С у й к о в (жене). Не подходи ты, Дудушечка, так близко, не подходи.
Сомов. Чего же вы стали? Берите! Пришли, так берите!
Т р у б а д. Ха-ха! Приступай, ребята! (Играет галоп.)
Е в д.  И в. Не хотите? Не хотите?
С у й к о в. Дудушечка, не подходи так близко!..

ЯВЛЕНИЕ X

Те  же  и  Светлов.

Светлов (в дверях). Что это? Взятие Карфагена? Евдокия Ивановна! Андрей Михайлович! Что такое? Господа! Что случилось? (Его замечают, спешат ему навстречу и говорят наперерыв.)
С у й к о в. Николай Васильевич!..
Е в д. И в. Милый Николай Васильевич, разберите нас.
Перышкин. Странное происшествие, необыкновенный субъект...
Т р у б а д. Медведя травим! Ха-ха-ха!
М а з и л о в. Патрон Перышкина! Ха-ха!
Светлов. Ничего не понимаю.
Перышкин. Представьте, Мазилов приходит...
Е в д. И в. Перышкин! Я вас прошу, не мешайте.
Т р у б а д. Ну, ребята, приступай! (Трубит.)
Е в д.  И в. Тише! Трубадуров!
Светлов. Пощадите! Трубадуров! Трубадуров!
Т р у б а д. А? Что?.. Отступление? Не будем его брать?..
Светлов. Кого? Кого вы берете?
С у й к о в. Медведя, голубчик, медведя... Вишь, сидит, лапы расправил.
Светлов. Бог с вами!.. Что он вам сделал?
Е в д. И в. Помилуйте, Николай Васильевич, является откуда-то. Кто он, что он, никто не знает... Ищет какую-то курсистку... Говорим, не знаем, не верит. Прячете, говорит, и не уйду, говорит, пока она не покажется...
Светлов. Так, так, так... Понимаю... Позвольте, я сейчас. (Подходит к Сомову.) Могу я узнать имя курсистки? (Сомов отворачивается.) Евдокия Ивановна, Сомова, да?
Сомов. Да, да, да! Евдокия Ивановна, дочь моя, чёрт вас возьми, да!
Светлов. Так вы отец Евдокии Ивановны?
Сомов. Чего вы пристали? Коли бы не отец, так я бы разве того... Понятно, отец.
Светлов. Очень приятно, очень рад вас видеть...
Сомов. Так вы ее знаете?
Светлов. Знаю, как же, мы с нею приятели... Позвольте познакомиться... Светлов Николай Васильевич, учитель.
Сомов. Очень рад. (Жмет ему руку.) Но вы скажите мне, имею я право ее видеть или нет?
Светлов. Конечно, конечно. Но она здесь не живет теперь... Она перешла на другую квартиру... Я доведу вас к ней...
M a p. П а в л. (дает ему руку). Как я вам благодарна...
Сомов. Так идем же, идем, господин учитель.
Светлов. Нет, позвольте!.. Дайте слово, что вы ее простите, иначе не поведу.
M a p.  П а в л. Даем, даем честное слово.
Сомов. Марья! (Светлову.) Вам-то что?
Светлов. Это уж мое дело. Даете?
Сомов. Ну, чёрт с вами!
Светлов (жметруку). Теперь еще одно слово...
С о м о в. Э, господин учитель, этак мы до завтра не кончим...
Светлов. Нет, я в одну минуту. (Ко всем.) Господа! Поздравьте меня — я скоро женюсь.
С у й к о в. Николушка! Дорогой мой! (Обнимает.) Поздравляю.
Е в д. И в. Милый Николай Васильевич!.. Кто же твоя невеста, мой дорогой?
С у й к о в. Да, да, Николушка, кто твоя невеста?
С в е т л о в. А вот увидите. Она обещала заехать сюда ровно... (Смотрит на часы.) Сию минуту она будет здесь, чтобы пригласить вас всех на обручение. (Сомовым.) Надеюсь, и вы осчастливите?
M a p.  П а в л. Не знаю, как муж...
Сомов. Марья! Благодарим покорно. Нам бы дочь повидать сначала.
Светлов. Увидите, увидите... (В дверях появляется Дуня).Вот... это не она? (Общее удивление.)

 

 

ЯВЛЕНИЕ XI

Те  же  и Дуня.

Сомов. Дуняшка!?
M a p. П а в л. (бежит навстречу /Дуня! Милая!
Д у н я. Отец!.. Мама!.. (Обнимается с Марьей Павловной.)
Светлов. Что, господа, не ожидали?
Перышкин (тихо). Муза! Ах, черт возьми!
М а з и л о в (тихо). Скандал, совсем скандал.
С у й к о в (тихо). Не может быть! Неужели она?
Е в д. И в. (тихо). Не понимаю, хоть убей, не понимаю.
Т р у б а д. (тихо). Вот тебе флейта.
Светлов (Сомову). Не забывайте данного слова. (Подходит к Дуне, берет ее за руку и подводит к отцу.) Простите и благословите!
M a p. П а в л. (мужу). Ваня, голубчик, не упрямься.
Сомов. Марья! (Та плачет.) Ну, Господь с вами... Не хотел было... да нет... застали врасплох. Расстроили... Будьте счастливы. (Утирает слезы, целуются. Общие поздравления, объятия и поцелуи.)
Петр. Обознался... (Машетрукой.) Э-эх!
С у й к о в (Светлову). А твоя-то Дуня выглядит лучше моей. Ха-ха!..
Е в д. И в. Бесстыдник. Я 31-й год тебе верная жена...
Сомов (Дуне.) Ну, а как же курсы-то твои?
С у й к о в. Помилуйте, какие курсы?..
Е в д. И в. (зажимает ему рот). Молчи! Не твое дело...
Д у н я. Я, я... пока...
Светлов. Она пока была на низших курсах, а теперь блистательно выдержала экзамен в женский университет.

Занавес

 

Дуня
Особа
Поэмы
Рассказы
Отрывки
Переписка
Публицистика
Ирон фæндыр
Осетинская лира
Стихотворения 1885-1902 гг.
Разные стихотворения
Из ранних стихотворений
Абаев В.И."Осетинский народный поэт Коста Хетагуров"
Драматические произведения Коста Хетагурова
Газдарова А.Х."Педагогические воззрения К.Л.Хетагурова"
Проза Коста Хетагурова
Джыккайты Шамил "Поэт æмæ адæм"
Дзантиаты Анатоли, "Къоста - нывгæнæг"
Изобразительное творчество К.Хетагурова