1899
45. Г. В. БАЕВ — КОСТА ХЕТАГУРОВУ
<Первые числа года>
Коста!
Ура! «У?лм?рдты» цензура утвердила целиком. Так что сборник выйдет не тощим, а полненьким! Денег пока собрал рублей 40. Написал многим, но пока ни гугу!.. Сам работаю над своим банком, будущим отцом иронской кооперации. Дело идет. Печатаю проект устава. Каржинцы и даргкохцы ассигновали по 1200 р. и прислали приговора об устройстве банков. Просят выслать устав. Это для меня подарок к Новому году!..
Если можешь, пришли на имя Шувалова Зино-в<ия> Ив<ановича> рублей 20, а то у него сейчас всего не более 25 р. В Дарг-Кохе Маркозов собрал, говорят, для этого дела 15 р., я еще не получил, да в Ольгинском собрано столько же. Цензором был мой друг, академик Пора Джиоев. Коченова я просил прочитать.
Что молчишь!
Твой Гаппо.
Управляющий будущим Союзом осетинских банков.
46. А. Л. ХЕТАГУРОВУ
8 февраля 1899 г. Пятигорск
8 февр.
99 г.
И письмо генерала Цаликова, и личная беседа приехавшего ко мне из Владикавказа Гаппо Баева передают мне за достоверное, что Кахановым дос-тигнуто соглашение министров военного и внутренних дел относительно выселения меня из пределов Кавказского края — куда? На какой срок? — этого не говорят. Что делать? Что предпринять? — Я совершенно теряю голову. Никаких преступлений я за собой не знаю, никакой агитацией я не занимался, если не считать моего сотрудничества в газетах. Ведь это возмутительнейший произвол! Цы фестут, Гуыбаты тыхджын азнауритæ? Уæ цæхæрцæст хæрæфырты уын æнæхæлаф гадздзайы фырттæ къабæзтæ кæнынц.
Если мне будет предоставлено право выбора местожительства во внутренних губерниях России, то какой город предпочесть? Да хорошо, если бы какой-нибудь университетский город — Киев, Харьков, Одесса — или хотя бы просто губернский, а как запрут в какой-нибудь уездный городишко, откуда хоть три года скачи — ни до какого государства не доскачешь, что тогда? Ложись и помирай! Какой я там могу иметь заработок! Если Василия это письмо застанет еще в Петербурге, то пусть заедет на обратном пути в Пятигорск. Мы бы все-таки лично перетолковали о чем-нибудь. Поймите же, что у меня во всем огромном мире нет никого ближе вас.
Привет всей осетинской колонии. Откликнись, Ахъа!
Рана моя закрылась, рубец величиною с воробьиное яйцо. Хожу, чуть прихрамывая. Болей вокруг рубца почти никаких.
Ваш Коста.
Адрес: Пятигорск. К. Л. X.
Лидии Николаевне, Ольге Ивановне, Наталье Ивановне, Лише и вообще всем дамам и девицам столицы особенно низкий поклон и горячий привет!
47. С. Т. МЕТЛИН — КОСТА ХЕТАГУРОВУ
28 февраля 1899 г. Устъ-Лабинская
28 февраля 1899 г.
ст. Усть-Лабинская, Куб. об.
Любезнейший Коста!
Простите, что называю Вас по имени, ………………………….. так, как привык слышать, еще служа <в> Ардонском 2-х классном училище. Да и отчества Вашего не знаю, за что прошу извинить меня. В Терской об<ласти> я прослужил без малого 6 л<ет>; только год, как перешел сюда. Зная Вас с той стороны, что Вы горячо относитесь ко всяким злоупотреблениям в общественной жизни, проделаемым станичными заправилами, стараетесь путем печати искоренить всякое зло, особенно если оно сильно вредит народному просвещению, я прибегаю к Вам с покорней-шей просьбой. Прилагаемый при сем раешник, будьте любезны, просмотрите и поместите в «Северном Кавказе», который Вы, как я слышал, ре-дактируете.
Изложенное в нем относится к деятельности нового атамана ст. Усть-Лабинской, сотника Захарова, который является прямо-таки врагом школы, и, следовательно, и моим.
В раешнике — все факты; я могу подтвердить их документами на случай надобности. Сотник Захаров дал слово «выжить меня из Усть-Лабы» за корреспонденцию, которую поместили в «Кубанских ведомостях».
... каждом шагу делает пакости, пользуясь правом сильного. Недавно он, на ... атам. Екатеринодарского отдела объ ... по поводу корреспонденции, сделал следу... ... вместо объяс-ения, написал рапорт ...
отд., в котором поместил пасквиль... ...ясь частной жизни моей; сделал с целью очернить меня пред Атаманом Отдела и пред дирекцией. В рапорте этом почти одна ложь. Я первый раз встречаю такого офицера, способного делать лживые доносы. Впрочем, об этом после расскажу, когда будет возможность для Вас выслушать меня.
Могу ли я присылать корреспонденцию прямо на Ваше имя? Сообщите — на ответ прилагаю марку.
О судьбе раешника также будьте добры писните. Как дело Цаголова? Есть ли надежда ему оправдаться пред судом Сената?
Желаю Вам всего, всего хорошего.
Ваш покорнейший и преданный слуга
Ст. Тим. Метлин.
Учитель Устьлабинского «Александровского» 2х-классного училища Министерства Народного Просвещения.
48. Е. А. ЦАЛИКОВОЙ
9 марта 1899 г. Петербург.
9 марта
99 г.
Как я ни старался, добрейшая Елена Александровна, уберечь свой кошелек от влияния петербургского климата, но мне это не удалось,— в первую же неделю он зачах и отощал. Ввиду этого с очень большим конфузом прибегаю к Вашему великодушию и слезно молю Вас выслать мне «добавочных» хоть 50 р ... По делу моему до сих пор не выяснилось ничего; очень вероятно только, что мне устроят с Голицыным свидание на почве, чуждой чопорной официальности... Стараются, конечно, женщины во главе с одной очень влиятельной фрейлиной. Повезли меня к ней на дом, познакомили, и я, грациозно усевшись в ее будуаре на позолоченное кресло, делая ей глазки, поведал ей с восточным красноречием всю свою печальную повесть... Ахам, охам, закатываниям глаз, нервным движениям рук, ног, плечи т.д. не было конца... Я был в восторге от впечатления, произведенного моим рассказом, и уже заранее торжествовал победу над Кахановым... На другой день я отвез ей копии сенатских указов. Вчера она была у Голицына, но не застала его. Голицын, узнав, что в его отсутствие была у него моя патронесса, немедленно командировал к ней своего чиновника особых поручений кн. Куракина. Последнему она и выложила все, рекомендуя меня как своего старого знакомого, известного ей за самого скромного и благонамеренного еще со времени бытности моей в Академии. Куракин, хорошо и сам знакомый, как оказывается, с моей кахановщиной, сегодня должен был обо всем доложить его сиятельству. Сейчас уже 1/2 5-го вечера, но мне пока ничего не сообщили о результатах доклада Куракина. Другие разведки идут в министерстве внутр<енних> дел... О них совсем еще ничего не могу сказать. Познакомился я и с редактором «Пет<ербургских> Вед<омостей>» кн. Ухтомским — милейший господин, прост, умен, молод, красив, брюнет и, кажется, холостой. Очень извинялся и уверил меня, что статья моя уже в типографии и что на днях мне пришлют корректуру. Просит сотрудничать всегда. Приглашают меня и «Новости». Башкиров с молодой женой уехал за границу,— я его уже не застал здесь. Передайте мой сердечный привет...
Хотел отделаться общим поклоном, не называя имени и отчества, но вспомнил, что я должен горячо поблагодарить Марью Петровну и Михаила Анзельмовича за великое удовольствие, доставленное мне знакомством с их сибиряками,— дивные люди! Передайте же им особо мой горячий привет и большущее спасибо. Никак не могу добраться до цензурного комитета и навести справки о судьбе моей бедной «Дуни». Картинных выставок открыто здесь видимо-невидимо... Скитаюсь по ним до одурения, пока прислуга, перед тем, как запереть выставку, не берет меня за шиворот и, как загипнотизированного, не спускает с лестницы... В общем, выдающихся произведений нет ни одного, все больше посредственность, немало и слабых и прямо даже безобразных... Ни в одном театре еще не был... Итак, до скорого свидания! Передайте же всем не забывшим о моем существовании мой душевный привет с глубоким реверансом. Да, вот что. Так как времени осталось мало до окончания моего отпуска, то Вы, на всякий случай, деньги переведите по телеграфу. На почте Вас научат, как это надо сделать. Адрес мой: СПб., Николаевская, 4. К. X. Это я прошу на тот случай, что я могу покончить свои дела так, чтобы числа 20-го выехать, а перевод денег письмом по почте может не успеть к тому времени.
Adiieu!
Тороплюсь на вокзал. Провожаем на Кавказ Гиоева, да, кстати, опущу и письмо в почтовый вагон. Будьте здоровы.
Ваш Коста.
Адрес: В г. Пятигорск, Терской обл.
Е В Б Елене Александровне Цаликовой.
Эмировская ул., д. Сеферова.
49. Е. А. ЦАЛИКОВОЙ
10 марта 1899 г. Петербург
10 марта
99 г.
Спешу исправить свою глупость... Вчера я Вам написал трогательнейшую челобитную и отнес ее на Николаевский вокзал, чтобы отправить ее с курьерским поездом, для большей, значит, скорости. В поезде не оказалось почтового вагона, и я письмо передал инженеру Гиоеву, выезжавшему с этим поездом, чтобы он на ст. Минеральные Воды опустил его в почтовый ящик. Теперь я спохватился и стал очень сомневаться, что Гиоев не забудет исполнить моей просьбы и не завезет мое письмо в Тифлис или в Кагызман... Тогда, конечно, Вы его получите только недели через две, что совершенно не входит в мои расчеты. Излагать все содержание вчерашнего письма нет необходимости, так как Вы его рано или поздно все равно получите, но существенную часть его я спешу всепокорнейше довести до сведения Вашего таубийского сиятельства. Робко докладывал я Вам, что, несмотря на мои старания уберечь свой кошелек от влияния петербургского климата, мне это не удалось, и он в первую же неделю зачах и отощал. Поэтому я слезно просил Вас выслать мне «добавочных>> рублей 50. Перевод лучше сделать по телеграфу, т.к. почтой он может запоздать и задержать меня здесь непроизводительно еще на несколько дней. На почте Вас научат, как делается перевод телеграммой. Адрес я уже Вам сообщал: «СПб. Николаевская 4, К. X.».
Посылал я письмо и нашему Ивану (дворнику Борисовского), чтобы он всякий пакет на мое имя приносил к Вам, но насколько точно он исполняет это,— не знаю. Нельзя ли командировать к нему Темырхъан'а или Пашу и напомнить ему об этом. После проводов Гиоева (были Абациевы, Казбек и я с Андухъапар'ом) меня Джамболат затащил к себе. За бутылкой вина разговор наш принял довольно откровенный характер, и он мне сообщил, что Хоранов от него не скрыл, что он выехал на Дарг-Кох специально затем, чтобы побить или убить меня, но когда «я увидел его таким больным, жалким, то рука не поднялась на него». (Это слова Хоранова). О присутствии Юлианы и Анны Александровны и вообще каких-либо свидетелей он не упоминал.
Привет и низкий поклон всем.
Ваш Коста.
Адрес: В Пятигорск, Терской обл.
Е В Б Елене Александровне Цаликовой
(Эмировская ул., д. Сеферова).
50. Ю. А. ЦАЛИКОВОЙ
13 марта 1899 г. Петербург.
13 марта
99 г.
Фини ля комеди! — как говорят французы,—
Фини! — приходится и мне теперь сказать,
Хоть и не следует в устах кавказской музы
Французские слова в речь русскую мешать.
Фини ля комеди... да, фини! Черт знает что! Пенза! Хоть бы Тула или Калуга,— все бы веселее,— пел бы себе: «Тула — родина моя!» а то Пенза! — фи!.. Да, фини!! Кн. Голицын не пожелал даже видеть меня,— не принял!..
Сегодня он через своего чиновника особых поручений кн. Куракина (все ведь князья!) объявил моей патронессе — фрейлине, что он теперь ничего не может сделать... Вопрос, говорит, решен в совете (при главноначальствующем), и он не имеет права отменять постановления совета, и сам он здесь не при чем... «За что ж его, за что?» — О!!! Очень много, очень много доводов и неопровержимых доказательств его агитации против правительства и администрации... О, очень много!..— с пафосом заявил кн. Куракин на вопрос моей патронессы. — «Какие же, какие доказательства?» — О-о-о!!! Очень много!!! Ему никак невозможно помочь...
Врут, оба князя врут! Постановления совета главноначальствующий может и утвердить, и изменить, и отменить. Он просто, чтобы отвязаться от Каханова, подмахнул свою подпись на протоколе совета и теперь, конечно, ему уже неудобно взять ее назад. Формальность соблюдена вполне, так что и обжаловать их решение некуда. Когда я упомянул о прошении на высоч<айшее> имя, то сама фрейлина заявила решительно, что прошение все равно не дойдет до него и на него ответят отказом без его ведома... В Сенат... опять в Сенат?.. Но, кажется, состоявшееся в таком порядке постановление главноначальствующего не подлежит никакой кассации.
Спросим юристов, послушаем, что скажут, а пока я все-таки твердо верю, что «если Бог не выдаст,— свинья не съест».
Сейчас почтальон принес 4 простых и два зак<азных> письма... По конвертам и почеркам на них я уже узнал, какое от кого. Прежде всех распечатал, конечно, Ваше. Батюшки! — цветы... Ну, думаю: «маргариновые»... Читаю... Нет, не могу понять... не разберу,— настоящие или маргариновые.
Удивительнейший у Вас талант, Юлиана Александровна! Но и на этом большое спасибо! Отцу передайте, чтобы он бросил всякое электричество. Вот приеду и вылечу его тицовским вином, а то выдумали электричество! пхе!.. Если Елена Александровна получила мое первое письмо, то Марья Петровна, вероятно, уже знает о чувствах, какие я питаю к ней даже в этом далеком, противном и холодном (temp. 12—20° мороза) Вавилоне. Передайте их ей и Вы, только, смотрите, не обожгитесь... Случай с Салам-Гиреем меня очень интересует, но теперь, если бы Елена Александровна и изменила своей скупости на беседы со мной, то и тогда, все равно, ее письмо уже не застало бы меня в Петербурге. Потерплю ужо до первых минут нашей скорой встречи... Забыл вставить «приятной», хотя в этом и само собой не может быть сомнения.
Учителя Вашего мне очень жаль... Посоветуйте ему скорее поправиться и ехать со мною в Пензу,— охота поступать в монастырь! Лидии Иакинфовне я нежно жму ручку, закатываю свои глазки и вкрадчиво-сладко пою: «Он далеко, он не узнает, не оценит тоски твоей!..» Барону желаю блестящего успеха в ролях a 1а Ромео, Зибеля и т.п. Джетагазу и Салам-Гирею пропойте Сосейы зар?г: «Ой, Сосе! Хæрисæй, дам, цæвæджы хъæр нал хъуысы... Ой, Сосе! Фæдисæй, дам, дæлæджы хъæр нал хъуысы».
Дауту передайте, что Дзамболат очень беспокоится о нем и очень недоволен, что мало сведений дает ему о себе... йæ зæрдæ та йæм цæмæйдæр æхсайы... Что сталось с Антониной Карловной? Успокойте ее — я опять вернулся на путь праведный,— и попросите, чтобы заготовила побольше рекомендательных писем в Пензу. «Кто, мол, старое вспомянет, тому глаз вон»...
Статья моя о неурядицах на Северном Кавказе уже набирается. Сегодня мне прислали корректуру— она будет для Каханова ничуть не слаже, чем для меня Пенза. Хочу воспользоваться личным знакомством кн. Ухтомского с царем и рассказать ему о своей истории, авось он доведет ее до его сведения. На днях я стал переписывать (С пропусками) одно заграничное издание — удивительный документ о деятельности рус<ского> духовного ведомства и особенно грузинских экзархов — ахнете, когда будете читать. Издание нигде нельзя купить. Вот бы показать вашему соборному ареопагу! Однако я Вас слишком балую.
На Ваше дипломатическое письмо с «маргариновыми» цветами в три страницы я Вам отвечаю восемью страницами, полными живейшего интереса, признаниями и сведениями. Будет! Фини ля комеди! Будьте здоровы, веселы, счастливы и не забывайте душевно преданного Вам Коста.