Часть первая

Катя по камням влажный звон,
Спешит к Ирафу Хазнидон.
Отвесны скалы, крут уклон.
И лес высокий с двух сторон.
К воде спустилась ветки плеть.
Бредет по берегу медведь.
Безлюдье, глушь. Лишь иногда
С добычей забредет сюда
Охотник — жажду утолить.
Косуля в страхе во всю прыть
Стрельнет — и канет без следа...
Летит по камням влажный звон.
Спешит к Ирафу Хазнидон.
Тому назад немало лет
Стояло здесь селенье — Кет.

II

Поляна. Высоко, до звезд,
Возносится за тостом тост.
Пирует Кет, и арака
Сегодня льется, как река.
Шумит большой, веселый круг.
За тостом тост — чредой.
Но вдруг
Как бы из-под земли возник
Нежданный всадник. Кто он? Вмиг
Все смолкли.
— На краю села,
Там, где высокая скала,
Стоит могучий Дзасболат.
С ним воины его стоят.
Алдар сказать послал меня:
Вы дать должны ему коня,
Из самых быстрых, молодых,
И девушку, что всех других
Красивее. К исходу дня
Исполните его приказ —
Минует гнев суровый вас.
А не исполните — беда
Нагрянет на село тогда.
Он ждет. Он с войском там стоит...
И только пыль из-под копыт...

И снова над поляной гул.
Нежданный всадник всколыхнул
Покой, как камень — гладь воды.
Смелы дигорцы и горды.
И встать готов за край свой — всяк.
Алдар — их давний страшный враг.
Шумит, бурлит селенье Кет.
Алдару нужно дать ответ.

III

Вдаль, нетерпением объят,
Глядит угрюмо Дзасболат.
Простолюдинов нет, одни
Пред ним гарцуют уздени.
Насилие, разбой, грабеж —
На алчных лицах их прочтешь.
Их кони — в блеске серебра.
Была когда-то их пора!..

Вот видят — на скале возник
Кетонец с палкою, старик.
На выступ над обрывом встав,
Сказал, спокоен, седоглав:
— Я — от людей селенья Кет.
У нас рабов в селенье — нет.
Свободен, волен наш народ.
И податей пускай не ждет
Алдар. Коль гость — входи, изволь.
Мы поднесем чурек и соль.
Готовы привечать гостей.
Но коль ты враг, то мы скорей
Умрем, чем примем вражий гнет.
И враг пощады пусть не ждет.

Побагровел внезапно тут
Алдар. И вскинул резко кнут.
— Мое веление — закон!—
Кричит, пылая гневом, он.—
Я слов не изменю своих!
Должны вы свято слушать их!
Как сталь, слова мои тверды.
И коль не жаждете беды,—
Старик, ты слушаешь меня?—
Должны вы привести коня.
И девушку. К исходу дня!
Кусает губы и кругом
Зло смотрит и грозит кнутом.

— Алдар, зачем весь этот крик?—
Спокойно говорит старик,—
Уйми воинственный свой жар.
Мир лучше ссоры, о алдар.
Твои угрозы ни к чему.
Внимай же слову моему,
Нетерпеливый человек.
Алдар, не соверши набег.
Войди в село как друг, как брат.
— Молчать! — воскликнул Дзасболат.—
Я от речей твоих устал.
Все будет так, как я сказал.

Конь пляшет. Комьями летит
Земля из-под его копыт.
Кетонец медленно идет
В село. Там ждет его народ.

IV

День кончился. Густая мгла
Из горных впадин поползла.
Зажегся в небе звездный свет.
Никто не спит в селенье Кет.
Нет нынче места мирным снам.
Все на ногах — и мал, и стар.
Вдруг женский вопль: — О, горе нам!
Похитил девушку алдар.
Мужчины Кета, где вы есть?
Вам дорога ли наша честь?

Как будто разразился гром.
Пришло в движенье все кругом,
Заволновалось. Там и тут
С винтовками в руках бегут.
Не выпустить, отнять, отбить...

Их много — сотня, может быть.
Трус в дальний угол убежал.
А храбрый выхватил кинжал.
Честь для кетонца дорога.
Достойно встретит он врага!..

V

Есть за селом подъем крутой.
Тропа там вьется меж камней.
Спешит алдар тропою той
С живою ношею своей.
Летит во тьму он, горд и смел.
Завиден сильного удел.
За ним рядами уздени.
Довольны, веселы они
В кичливом торжестве своем.
Там, где кончается подъем,
Вдруг — человек.

1. Ты кто такой?

Откуда? Может, недруг мой?
Эй ты!

1. Я — из селенья Кет.

Тебе дороги дальше нет.—
Винтовку приподнял. Удар —
И, крикнуть не успев, алдар,
Сраженный, падает с коня.
Шум, суматоха: —«Западня!»
Во тьме исчез кетонец вмиг —
Внезапно, так же, как возник,
Его как ветром унесло...
Бежала девушка в село.

VI

Утих внезапный гул стрельбы.
Прохлада ночи входит в грудь.
Растянутое вдоль тропы,
Обратный войско держит путь
С небес, печальна и бледна,
Внимательно глядит луна.
Чуть светится в ручье голыш.
Последний путь алдара... Тишь.
Умолкли крики и слова.
Лишь издали кричит сова.
Бежит вода, горит звезда.
Печальный вестник вдаль летит.
Услышит завтра Кабарда —
В Дигории алдар убит.

Часть вторая

VII

Вы спросите — а кто же тот,
О ком молва в горах идет,
Кто встал алдару на пути,
Не дал насильнику уйти —
И праведный свершил свой суд?
Темур-Алсак его зовут.
В карманах деньги не гремят,
Зато надеждами богат.
Родимых высей и теснин
Любимый и достойный сын.
Да не умрет он никогда!

Богата, молода, горда,
Была Сеойти Дигиза.
Как ночь, черны ее глаза
И силу дивную таят.
Пронзителен, горяч их взгляд,
Огонь таких волшебных глаз
Причиной бед бывал не раз.

VIII

Кетонцы за своим селом
Сошлись. Как раз на месте том...
Один из старцев речь ведет:
— Темур-Алсак, прошел уж год,
Как ты посватал Дигиза
У старого ее отца.
Но ты тогда ни с чем ушел.
Тебя он недостойным счел.
А нынче — видишь? — все село
Приветствовать тебя пришло.
Мы все тебя благодарим.
Мы мужеством горды твоим.
Тебе любовь несем мы в дар.
Твоей рукой убит алдар.
И не в неволе Дигиза.
Лицо ее не жжет слеза.
Она тобою спасена.
И, видимо, должна она
Твоим стать другом, наконец.
Пусть говорит ее отец.

Умолк. Встает старик другой.
По белой бороде рукой
Провел: «Темур-Алсак, ты спас
Мне дочь в тот черный, горький час.
Пусть имя славится твое!
И дочь моя — пусть будет так —
Женой к тебе, Темур-Алсак,
Придет... Не в реку же ее
Бросаю я...» И стар и млад —
Все старика благодарят,
Поступком тронуты таким.
Кто руку жмет, кто перед ним
Снимает молча шапку... Вдруг
Так тихо стало все вокруг,
И каждый чутко слух напряг.
Кетонцам говорит Алсак:
— Я сватал Дигиза. Отказ
Я получил. О чем сейчас,
Хотелось бы спросить мне вас,
Еще мы будем речь вести?
Назад отрезаны пути,
Их вновь не проложить никак.
Я не был бы тогда Алсак,
Коль взять решился б то, в чем раз
Уже я получил отказ.
Любовь в груди моей жила.
Ее обида обожгла.
Алдар теперь в земле лежит.
Но почему он мной убит?
Насильников жестоких я,
Их гнета — не могу терпеть,
И пуля верная моя
Готова их разить и впредь.
Желаю счастья Дигиза.
Какой теперь я вам жених?
Иных стремлений, дум иных
Огонь мне заглянул в глаза.
Теперь алдаров кровник я.
И солнца свет — не для меня.
Отныне жизнь моя полна
Волнений грозных и тревог.
Дорога у меня одна.
Нет у меня других дорог.
Теперь друзьями я назвал
Коня, винтовку и кинжал.
В ночной тиши и в шуме дня
Выслеживает смерть меня.
Ее везде мне слышен шаг.—
Закончил речь Темур-Алсак.
Не зная, что сказать в ответ,
Молчит народ селенья Кет.

IX

Бежало время день за днем,
И ровным, тихим чередом
Тянулись мирные труды...
Но неминуемой беды
И днем и ночью ждал народ
Селенья малого. И вот
Пастух однажды поутру
Увидел — всадники летят.
И пыль клубится на ветру.
Они — как черный водопад,
Как туча черная, как ночь.
Шарахается птица прочь.
То Дзасболата сын Акбад
По склону всадников ведет.
В лучах рассвета, как в огне,
На длинноногом скакуне
Далеко вырвался вперед.
За кровь отца он мстить идет.

X

Лежит перед алдаром Кет.
В затихших саклях — жизни нет.
Ни звука ветер не принес.
Лишь воет одинокий пес...
Бессильной яростью объят,
Глядит перед собой Акбад.
С врагом принять не в силах бой,
Дома покинув, все село
В окрестные леса ушло,
Все звуки унесло с собой.
Кусает гневно ус Акбад.
Угрюмый, беспокойный взгляд
Его — зловещий мечет свет:
«Пусть в пепел превратится Кет!»
Кривится рот усмешкой злой:
«Предать огню! Сровнять с землей!
Чтоб даже след его исчез!»—
Как сдвинувшийся с места лес,
Рванулись всадники вперед.
Угрюмый их Акбад ведет.

XI

Горит селенье. Черный дым
Вздымается, плывет над ним.
Клубится тучей грозовой,
Как бы борясь с самим собой.
Все жарче пламя. В стороне,
Верхом на вороном коне,—
Безмолвный, сумрачный Акбад.
Глаза его в огонь глядят.

XII

Кто сквозь трескучий вал огня,
Пригнувшись, торопя коня,
На торжествующих врагов
Летит, безмолвен и суров?
Вот так же точно с высоты
На безмятежные кусты
Орел стремительный летит
И птицу средь ветвей когтит.
Лицо — в лицо. Алсак — Акбад.
Как будто сабли — взгляд на взгляд.
Их сабли быстрые звенят.
На землю падает Акбад.
Прочь отлетела голова...
Задетый саблею едва,
Алсак летит в толпу врагов.
Вот уже, уже тесный круг.
К нему, в сверкании клинков,
Протянуты десятки рук.
Бой жаркий длится, смерть кружит.
И не один в крови лежит.
Не умолкает воронье...
Вот сзади острое копьё
Подкралось, как коварный враг.
На землю падает Алсак.

XIII

Разносит ветер гарь в тиши.
На пепелище — ни души.
Заря вечерняя взошла.
Враги знакомою тропой
Спешат от мертвого села,
Семь трупов увозя с собой.
Шаги их смолкли вдалеке...
Один лишь — с саблею в руке —
Лежит не шевелясь, пластом.
Свалила тяжкая страда.
Заснул он непробудным сном.
Не встанет больше никогда.
В усталой тишине густой
Сквозит прохлада. Тихий плач
Заводит ветер. Черный плащ
Ночь разворачивает свой...

XIV

Вот быстрые шаги слышны.
Кто средь кровавой тишины
Спешит к убитому? Она,
Сеойти Дигиза... Полна
Душа тоски. В ней боль и мрак.
Темур-Алсак, Темур-Алсак...
В безмолвие погружена,
Во тьме гнетущей, как в дыму,
Склоняется к нему она.
И гладит волосы ему.
Она верна любви своей.
Как горько, о как горько ей
Любовь сегодня открывать,
К губам холодным припадать...
Ты спишь, Алсак. Твой сон глубок.
Ты горд был. Ты простить не мог
Обиды сердца своего.
Ты, девушка, прости его...

XV

В село вернулись — нет села.
Селенье сожжено дотла.
И ветер пепел разметал.
Алсак — надежда их — убит.
А рядом на земле лежит
Труп девушки. В груди — кинжал
Пастуший. Это Дигиза.
Закрылись ясные глаза.
Безмолвна, холодна, бледна.
В объятиях глухого сна...
Пусть имя гордое ее
Звездой горит среди высот.
Сиянье чистое свое
Сквозь дни и годы пронесет.

XVI

Не умолкает мягкий звон —
Бежит к Ирафу Хазнидон.
И камни точит на бегу...
Склеп видится на берегу.
В прохладном, темном склепе том
Алсак и Дигиза вдвоем
Лежат уж много, много лет,—
Обиды между ними нет...
И с ними долгие года
Змея среди камней живет,
Сверкающая, как вода.
И если зайца иногда
Тропинка к склепу подведет,
Змея встревоженно шипит —
И заяц в страхе прочь бежит.

1934
Мостиздах