Наверное, мы были неплохие.
Семнадцать лет, далекие года.
И парни, на первый взгляд, «лихие»
Сбивали с панталыку нас тогда.
И нам хотелось, чуть кивнув швейцару,
Войти в просторный ресторанный зал.
И, вообразив себя на миг гусаром,
На что способен — показать друзьям.
Но годы шли. Менялись наши мысли.
На все смотрели пристальней глаза,
И чем взрослее,— тем все ненавистней
Нам становился ресторанный зал.
Там царствовало ложное радушье
Да ядовито-крепкое вино.
И слишком громко объяснялись в дружбе,
Чтобы поверить трезвому в нее.
Но шли событья беспрерывным валом,
И мы, от возмущенья чуть дыша,
Вдруг узнавали, как нас продавали
Те, с кем пивали мы на брудершафт.
А лица их потом стирали годы.
Но не забыть тебе уж никогда,
Как человек, которому никто ты,
Последний хлеб, как жизнь, тебе отдал.
Со временем и, может быть, не рано
Мы разберемся, кто нам враг, кто друг
Но иногда случайно в ресторане
Я вижу вдруг. А, может быть, не вдруг,
Как за столом, не скромничая слишком,
И нам, еще недавним так под стать,
Такие ж желторотые мальчишки
Пытаются героями предстать.
Приятно пить под грохот барабанов.
И далеки и Братск, и целина...
Но я-то знаю цену ресторанам.
Хоть дорого —
Дешевая цена.