Ни ночь. Ни утро...
Звуки словно громы.
Шуршанье в трубах,
Как веретено.
И ты выходишь пасмурный из дома
И шествуешь сквозь город ледяной.
Какое слово тяжкое — работа...
Твой дом еще досматривает сны.
И давит мир на плечи, как забота.
Ни день. Ни ночь...
Ни признаков весны.
Но словно Ацамазовы свирели,
Растапливая злость в твоей душе,
Трамвайные рассыпчатые трели
Звенят на дальних улицах уже.
А ты идешь... Злосчастный.
Мрачный. Мудрый.
Предраннюю испытываешь дрожь...
Вдруг кто-то скажет тихо:
— С добрым утром!
И кто-то крикнет:
— Эй! Куда идешь?
Увидишь вдруг —
Сверкнуло солнце в лужах.
Свою причастность к зарожденью дня
Почувствуешь:
Чтоб видеть чудо — нужно
Всего лишь только голову поднять.
Вон зимний сон уже стряхнули горы,
Ручьи поют, искрятся и звенят,
И бережно в ладонях синий город
Несет тебя и пестует тебя.
И будто б в жизни изменилось что-то.
И будто б детству заглянул в глаза...
Какое слово светлое — работа...
Такое слово — трудно рассказать...
* * *
До которой весны
Мы в любви нашей горестной дожили?
На каких желтых листьях
Оставили наши следы?..
Вновь на юге моем
Тихо каплют весенние дождики,
И, как море под ветром,
Запенились буйно сады.
И готов я поверить,
Что выдумал сам наше прошлое,
Что тебя не встречал
И к тебе никогда не спешил.
Но куда мне деваться
От этой тропинки заброшенной,
Но куда мне уйти
От свидетелей — горных вершин?
Нет,— от этой реки,
Так же плещущей светом форелевым,
И от звездных ночей,
Что как в прежние годы — без сна,
И от щебета птиц,
От трамваев с рассветными трелями —
Никуда не уйти...
И печаль моя снова ясна...
* * *
Синие-пресиние глаза.
Длинная прерусая коса.
Этой девочке уже не год —
Скоро в школу девочка пойдет.
Будет галстук девочка носить.
Будет неба ласковая синь.
Будет принц из сказки на балу.
Шумный город. И зеленый луг.
Будет лето. Снежная зима.
Будет нежной матерью сама...
Как-то накануне сентября
Мать узнает в дочери себя:
Серые-пресерые глаза.
Русая предлинная коса.
Будет девочке уже не год —
Скоро в школу девочка пойдет.
* * *
Ты, жизнь,
Порой по воле случая
Не тех карала и ласкала,
И круто обходилась с лучшими,
И много худшим отпускала.
Твой крест тяжел.
Но между прочим ты,
От склок и трезвости устав,—
Я убедился в том воочию,—
Всех расставляла по местам.
Ты нас и холила, и мучала,
Бросала в омуты — держись!
Ты, жизнь,
Порой по воле случая
Не тех...
Но ты прекрасна, жизнь...
Прекрасна жизнь в движении своем!
Мгновенна жизнь.
Но мы бессмертны, люди!
Какое счастье, что мы плачем, любим,
Что видим сердцем,
Чувствуем, живём,
Что вяжет нас невидимая нить,
Что жизнь идет в согласии и спорах.
Что есть у нас любимые,
Которых
И после смерти нам не отлюбить.