На ледник взошел оттуда
Закалить себя сильнее
Сын Хамыца, нарт Батраз.
Видел — нарты в Зилахаре
Стар и млад пустились в пляс.
На горе сидел соседней
Сын кривого Афсарона
Злой Алаф, смотрел на нартов
И сказал он: «Я сойду
На равнину Зилахара,
Где сегодня пляшут нарты.
Посмеюсь я над ними,
Их одежи отниму».

Говорил отец Алафу:
«Не ходи, мой сын; не равно,
Из Бораевых ребят,—
Из могучих, коренастых,
И в бою всегда бесстрашных
Там появится кто-либо,
И тебе несдобровать.

Раз они в теснине горной,
Возвращаясь с игр нартских,
Подралися и со мной;
Глаз мой выбили мгновенно,
И, как видишь, я кривой».

Выл   упрямым   притеснитель-
Сын кривого великана,
На закуску в путь далекий
Быстро семь овец сожрал,
Вырвал с корнем дуб столетний
И его,  как палку, взял.

И когда пришел он к нартам
На равнину Зилахара,
Дубом хлопнул по земле.
Испугались великана
И присели нарты все.

Против воли их, отважных,
Начал с ними он играть,
Обижал их и, одежи
Всех отняв, ушел назад.

А когда пришел вторично
Сын кривого Афсарона,
То подумал нарт Батраз:
«Вот второй уж раз, я вижу,
Обижает нартов славных
Сын кривого Афсарона,
И хотел бы я сегодня
Силу смерить в первый раз».

Сел на лед он, сын Хамыца,
Полетел на те места,
Где плясали нарты: со льда,
Как родник, текла вода.

Сын кривого Афсарона
На Батраза лишь взглянул,
Уж подумал, испугавшись:
«Вот явился тот, о коем
Мне  отец  упомянул.

Он одни, наверно, будет
Из Бораевых ребят,
Из могучих, коренастых,
И в бою всегда бесстрашных,
С ним плохие будут шутки,
Нынче мне несдобровать!»

Вежлив был он, сын Хамыца,
Поздоровался сперва,
Руку подал: «Здравствуй, гость наш!
Расскажи-ка, где учился
Нартов славных обижать,
Да в единый день два раза
Их одежи отнимать?»

Тот и слова не ответил,
Как Батраз мгновенно руку
Великана   оторвал—
Сын кривого Афсарона
С воплем   в   отчий   дом  бежал.

А смотрела вниз сестрица,
Говорила: «Брат идет, И отъятые у нартов
Платья красные несет».

«Подожди,— сказал отец их,—
Ты узнаешь, как придет
Глупый братец твой сегодня,
Что за красные одежи
Он от нартов принесет.
Тихо шел всегда с добычей
Через долы, через лес,
Сын мой славный, а теперь он
Бегом на гору несется,
И с дороги горной, тесной,
Пыль поднялась до небес».

Рассказал Алаф про случай:
«А скажи-ка   мне,   родитель,
Отчего Батраз силен?
Точно сталь звенит все тело
И, как молот, крепок он».

И ответил старец сыну:
«Весь из стали сын Хамыца,
Потому и так силен;
Он Курдалагона в кузне
Да под морем закален».

Разругался сын кривого
И сердито говорил:
«Ах, кривой ишак! Зачем же
У Курдалагона в кузне
Ты меня не закалил?»

И отправился на небо.
«Гей, Курдалагон,— сказал он
Богу кузницы небесной,—
Это золото возьми;
Как могучего Батраза
И меня ты закали!»

Бог — Курдалагон небесный
Лишних слов не уважал,
Молча золото забравши,
Посадил Алафа в горне,
Дуть в него мехами стал.

Пламя лишь дошло к Алафу,
Закричал он: «Я горю!
Вынь меня скорей из горна,
Нарт Курдалагон небесный,
Быть каленым не хочу!»

Но Курдалагон щипцами
Взял лишь кости от него
И забросил их за кузню,
Не сказавши ничего.