Восседал Бальсаг в ныхасе
В небе   ярком,   лучезарном,
И, ласкаясь, колесо
Пальцы с ног его обеих
Во мгновенье отсекло.

Возмутился дух небесный,
Колесо хотел рубить,
И поведало тотчас же
Колесо Бальсага злое
Все случившееся с ним:

«Покатилось я на горы,
Где охотился он, нарт.
Я сразить его хотело,
Но, извлекши меч булатный,
Сам он начал нападать.

Испугалось я, бежало,
И меня, по просьбе нарта,
Хмель кудрявый задержал.

Нарт мою разбил тут спицу,
Изрубить совсем хотел он;
Отпустил меня на небо,
Как твои отрезать ноги

Лишь с меня он клятву взял».
Разозлился он на нарта,
Починил Бальсаг тогда
Спицу битую заново,
В черный цвет окрасив снова,
Колесо пустил в поля,

Где охотился он, смуглый,
Где увидел нарт в кустах,
Как змея кольцом свилася
У оленя на рогах.

И, припавши на колени,
Метко целился в змею
Стальноглазый, смуглый горец,—
Как из леса в пору ту

Незамеченным подкралось
Вдруг Бальсага колесо,
Стальноглазому мгновенно
Обе ноги отсекло.

Воспылал он, смуглый местью.
Но на камень вдруг упал,
И к нему с веселым криком,
Уж почуяв крови запах,
Черный  ворон  прилетал.

Крикнул смуглый, стальноглазый:
«Гей ты, ворон! Полети!
Дай  тревогу  нартам  храбрым! —
Урызмагу и Хамыцу,
Сыновьям моим скажи,
Что лежит, сражен Бальсагом,
Стальноглазый нарт без ног,
И друзей отважных просит,
Чтобы кто-нибудь помог».

Согласился ворон черный,
Нарт его благословил:
«Гей ты, ворон, ворон черный!
Будешь вестником печали,
Но за то, что услужил
Мне в тяжелый час несчастья,
Ты в своей лопатке будешь
Видеть крови столб, когда
На земле случится падаль:
На конце хоть света будет,—
Не минет она тебя».

Волк голодный рыскал в поле.
Крикнул смуглый: «Ну-ка, волк,
Нарта смуглого отведай!»
«Нет!   Скорее   я   издохну,—
Волк ответил,— чем сорву я
От тебя, лихого нарта,
Хоть бы крохотный кусок!

Поздно вечером голодный
Рыскал я, разинув пасть,
И съестное находил я:
Оставлял мне, смуглый, часто
Ты своей добычи часть!»

Улыбнулся смуглый горец,
И сказал он волку тут:
«Пусть в тебе мой дух пребудет,
Как бросаешься на стадо,
Но когда пойдешь обратно,—
Как невеста скромен будь».

Говорил он, стальноглазый:
«Ну-ка, ближе подойди,
Златошкурая лисица,—
Нарта смуглого отведай,
Голод, жажду утоли...»

И ответила лисица:
«Да, храбрей была бы чуть
Я, трусливая лисица,
Если б каплю хоть успела
Крови я твоей лизнуть».

Улыбнулся стальноглазый:
«Эх, коварная лиса!
Мягко стелешь, и за это
Ценной будет пусть для нартов
Шкура мягкая твоя!»

«Все ты плачешь, ежик милый!
Все  горюешь обо   мне,—
Говорил он, стальноглазый,—
На щетину дам за это
После смерти, после скорой
Я усы свои тебе».

Мчались нарты на тревогу.
Указал рукою смуглый
Им вдали на колесо,—
И за ним они пустились,
Только с берега крутого
В море бросилось оно.

«Сильный Уастырджи небесный!
Так сын смуглого Кайтар
Духу светлому молился,—
Ведь  баранов  круторогих
Приносил  тебе и  в  дар!

Обрати же, светлоокий,
Моего коня ты в рыбу,
Да чтоб я сидел на ней:
Колесо Бальсага злое
Догонял на дне морей!»

И Кайтар досель на рыбе
Под зелеными волнами
Догоняет колесо.
Оттого бушует море
И волнуется оно.

На брегу Битар остался
И молился духу он:
«Мощный Уастырджи небесный!
В камень вечный, некрушимый
Обрати меня с конем:
Под дождем и бурей буду
Выжидать здесь колесо,—
На морской песчаный берег,
Может, выплывет оно».

Вняли боги той молитве,
И верхом стоит на бреге
Нарт до времени сего.