Говорил Батраз в ныхасе:
«Нарты мощные, лихие!
Или думаете вы,
Что не знаю, как виновны
Вы в Хамыцевой крови?»

Призадумалися нарты,
Испугались вдруг Батраза
И Сырдону говорят:
«Гей, Сырдон, ты, сын Батага!
Научи ты нас сегодня,—
Как Батразу отвечать?

Он и нас в крови Хамыца,
Видно,  хочет  уличить
И за кровь отца жестоко
Нам сегодня отомстить».

И, подумавши немного,
Так ответил нарт Сырдон:
«Силой равных нет Батразу:
Он Курдалагона в горне
Да под морем закален.

Он упрям и верит, нарты,
В силу страшную свою;
Подкупить его скотиной
Иль деньгами не удастся,
А скажите вы ему;

«Гей, Батраз, кому нет равных!
Кровь Хамыца не пролили,
Мы невинны в ней ничуть,
Но с тобой нельзя тягаться.
И уста твои — наш суд».

Согласились с этим нарты
В пору тягостную ту,
И, отправившись к Батразу,
Говорили так ему:

«Ген, Батраз, кому нет равных!
Кровь Хамыца не пролили,
Мы невинны в ней ничуть,
Но с тобой нельзя тягаться,
И уста твои — наш суд».

И сказал им сын Хамыца:
«Эх, собаки, злые нарты!
Если суд — уста мои,
Я за кровь отца Хамыца
Выкуп легкий назначаю,
Чтоб исполнить вы могли.

Нарты мощные, лихие!
Лишь стешите мне ступицу
С древа «залгада»* одну,
Принесите, и тогда я
Кровь Хамыца вам прощу».

И обрадовались нарты,
Что отделались легко
От могучего Батраза,
И отправились за лесом
На вершины далеко.

Но сыскать им не удалось
Для ступицы для единой
Подходящей толщи лес;
Много «залгада» в высотах,
Но кустарник мелкий весь.

Возвратились чрез неделю
И Батразу говорят:
«Гей, Батраз, кому нет равных
Много «залгада» нашли мы
На вершинах и ущельях,
Но из «залгада» ступицы
Не могли никак стесать.

Кровь Хамыца не пролили,
Мы невинны в ней ничуть,
Но с тобой нельзя тягаться
И уста твои — наш суд».

Улыбнулся сын Хамыца:
«Гей, собаки, злые нарты!
Нужно было раньше знать:
Как из «залгада» ступицы
Вы не   можете   стесать,

Так еще трудней Батразу
Отыскать теперь отца
Между нартами лихими;
Но я сделаю уступку:
Выкуп новый я назначу,
Если суд — мои уста.

Нарты мощные, лихие!
Пеплом шелка своего
Вы наполните чувяки* ,
Что остались от Хамыца,—
И прощу   вам  кровь   его».

Призадумалися нарты
И с любимых дев и жен
Платья шелковые сняли,
Да на ровном камне твердом
Запалили их огнем.

И глубокие чувяки
Нарта мощного потом
Наполняли пеплом этим.
Вдруг поднялся ветер горный,
Разгулялся раньше срока
И развеял пепел он.

Испугались тут Батраза,
Разбежались нарты быстро,
Лишь остался нарт Сырдон,—
Погубить решил Батраза,

Чтоб избавиться от мести,
И, отправившись, лукаво
Говорить с ним начал он:

«Гей, Батраз, кому нет равных!
Кровь Хамыца не пролили,
Мы невинны в ней ничуть.
Но с тобой нельзя тягаться,
И уста твои — наш суд.

По твоей же нынче воле
Мы с любимых дев и жен
Платья шелковые сняли,
Да на ровном камне твердом
Мы спалили их огнем.

Вдруг поднялся ветер горный,
Ветер утренний, который
На посылках был у нас!
Уж зазнался он, коварный,
Разгулялся и рассеял
Пепел шелка сей же час.

Все уж нартов обижают...
Духи, ветер... С тех времен.
Как сгубленный сыном Сафы
Нарт Сослан не отомщен.

И теперь с высот небесных
Духи с крепости своей
Надсмехаются над нами,
Нас уж ветер обижает,
Потому что нет людей!

Состарелись силы нартов
Созрыко, Урызмаг, я,
А для подвигов отважных
Нартов этих бесподобных
Не годятся сыновья!..»