Средь скорбных мелодий народного бедства
Ты скромною нотой в тиши отзвучал...
А может, остаточный принцип плебейства
Нам должное князю воздать помешал?
А может быть, он своего сиротства
И жалости нашей не пережил?
Он не был лучом от отцовского солнца —
Он собственным светом горел и светил.
Под чёрною крышей казенного дома
Внимал он забытым родным голосам...
Сокрытая долго под маской Сырдона,
Душа Ацамаза взошла к небесам.
Последний стакан осетинского пива...
Последний твой взгляд угасает во мгле...
Но вечным участником «Нартского пира»,
Как прежде, сидишь ты на грешной земле.