Относились к нему по-всякому.
То казался мил, то суров.
Он со всеми был одинаков —
Ни друзей не имел, ни врагов.
Называла жена эгоистом —
На концерты с ней не ходил.
И болельщиком не был неистовым.
И на письма не тратил чернил.
Но однажды — послушайте! —
Зимней стужей
Он в прорубь бросился за ребенком чужим.
Называли немного странным
И не звали на пикники.
Обошли наградой и званьем,
И в газетах о нем — ни строки.
Не ленился писать по инстанциям,
Что трамваи сильно звенят...
«Был бухгалтером — и останется»,—
Недовольно шипела родня.
Но однажды — послушайте —
Зимней стужей
Он в прорубь бросился за ребенком чужим.
Называл его неудачником
Однокашников дружный хор.
И решал он внуку задачки,
Педагогике наперекор.
Кто-то в нем разглядел недосказанное,
Неразведанное, непростое,
Но решил, что терять на анализы
Драгоценное время не стоит.
И однажды — послушайте —
Зимней стужей
Он в прорубь бросился за ребенком чужим.
И осталась улица его имени.
И остался мальчик, спасенный им.
И остался мир без него, удивлен:
Где был он, а где был не он?
Он бы им доказал, что виной — обстоятельства.
И что если крут был — по-доброму крут...
Нехватило всей жизни на доказательство.
Хватило — пяти минут.