Плыла ночная тишина.
Соседи смолкли за стеною.
Ко мне неслышно подошла
Судьба, обиженная мною.
Она хотела быть другой —
Нарядной, праздничной, певучей,
Но мой характер — слишком мой! -
Готовил ей иную участь.
Она спросила: Где добро,
Тобою нажитое в муках?
Ведь что написано пером,
Богатства не составит внукам.
Она спросила: Отчего
Всегда довольствуешься малым?
Мечта о Севере пропала
В тенетах дома твоего.
Она сказала: Ты седа,
А не взрослеешь почему-то,
Несёшься собственным маршрутом
Сама не ведая куда.
...Она присела на тахту.
Устала. Нет со мною сладу,
И было мне невмоготу
От укоряющего взгляда.
Ворчунья милая, молчи.
Ты просто старишься с годами.
А помнишь, как светилось пламя
Стиха, рожденного в ночи?
И ты резвилась не страшась
На самой кромке Девдорака*
И смело ввязывалась в драку,
За честь чужую оскорбясь.
Форель скользила под тобой
В голубоватом Фиагдоне,
И шла на цыпочках любовь,
И сыновья смеялись в доме.
Тогда моей судьбою быть
Хотела ты. А ныне что же?
Иль надо с корабля сходить,
Лишь ветер волны потревожит?
Пойдём уж вместе, до конца.
По тихому веленью свыше.
Красивей не хочу лица.
Верней — друзей, надежней — крыши.
Не надо мне тебя иной...
В мой смертный час, в одежде скромной,
В глухую даль, простясь со мной,
Уйди девчонкою бездомной.
Ты затаись — и повторись,
Пусть даже и не в нашей эре,
Но в ком-нибудь опять родись.
С моей душой. С моею верой.