ПЕВЕЦ СВОБОДЫ
Коста — это наша первая и непреходящая любовь. В нем, в его характере и слове, в идеальной гармонии, красе и силе воплотились тысячелетиями складывавшиеся черты народного духа и народного поэтического гения. И потому порой нам кажется, что Коста не только навеки первый, но и единственный представитель нашей национальной мысли и национального искусства.
Однако близкое знакомство с историей нашей культуры тотчас убеждает, что это представление — чистая иллюзия, рожденная неизъяснимым очарованием судьбы и гения Коста. На самом деле в осетинской поэзии можно назвать целый ряд блистательных имен. И как бы строго и взыскательно ни отбирать эти имена, в тесном ряду их всегда найдется место Созуру Баграеву.
Судьба не баловала Созура. Родился и вырос он в бедной крестьянской семье. И неизбывная бедность стала его неотступной судьбой до смертного часа. Он отчаянно боролся с ней с мальчишеских лет, но одолеть ее так и не смог ни в дореволюционное, ни в советское время. Необычайно любознательный и восприимчивый юноша, он мечтал получить сполна образование, но бедняцкая доля не позволяла пойти далее тропы, проторенной к начальной сельской школе. И, будучи уже взрослым человеком, мастером поэтического слова, он смущенно называл себя «полуграмотным поэтом», хотя в поэтическом искусстве он был в высшей степени образованным и легко мог бы выступить наставником молодых неофитов поэзии.
С.Баграев более всего в жизни ценил мирный труд пахаря, гармонию в бытовых отношениях между людьми в человеческом общежитии. Но случилось так, что ему пришлось всю недолгую жизнь ежечасно противостоять несправедливости в окружающем мире. Мирный по своему естеству человек, он всю жизнь был воителем, а в годы гражданской войны, войны за социальную справедливость во всероссийском масштабе, он выступил воином в прямом смысле слова и с оружием в руках, с неоглядным мужеством дрался против деникинских полчищ, пытавшихся воскресить из мертвых «самовластительных злодеев». В этой войне он потерял здоровье и силы, но снискал признательность честных солдат революции, подлинных коммунистов, в рядах которых он был по праву до конца своих дней.
Двадцать лет он создавал свою единую книгу лирической исповеди, но лишь за два года до своей смерти удалось ему увидеть в печати небольшую часть своих произведений, вскормленных, как орлята, кровью и плотью сердца поэта.
И человеческая, и поэтическая судьба Созура глубоко драматична. Собственно, иначе и не могло быть. Судьба подлинных поэтов всегда была на грани безысходного трагизма. И дело тут не только во внешних условиях, в которых вынужден жить и твоить поэт. В несправедливом мире ни одной честной душе, не только поэту, не приходится уповать на справедливое к себе отношение, на благополучную судьбу. Особый драматизм судьбы поэта связан еще с природой его характера. В этой природе всегда заключено особое непокорство. То «непокорство сердца», которое Коста выделял как особую черту характера подлинного художника слова.
Созуру, человеку и поэту, в высшей степени свойственно это непокорство. У него особая чуткость ко всякой несправедливости не только в социальной практике общества, но и в быту, и в простых человеческих отношениях. А крайне щепетильное чувство чести и человеческого достоинства не давало ему никогда покоя, вело к рыцарскому противостоянию и непокорству. Оглядываться на силу и карательные возможности социального зла не в характере Созура Баграева, да и всех честных художников слова.
Человек такого характера, такого представления о человеческом достоинстве и назначении художественного слова невольно оказывается всегда в эпицентре общественных противоречий и противоборствующих сил. В этом — источник драматизма судьбы поэта, судьбы Созура, в частности.
Созур — поэт необычайной искренности высказывания. Он всегда говорил о самых острых противоречиях в жизни и судьбе народа. И не только в дореволюционное время, но и в годы становления нашей советской действительности. В эти годы, пожалуй, Созур Баграев на всякую несправедливость реагировал даже более резко и негодующе, чем в прежние времена. И это понятно — несправедливость в советском обществе, где самый строй, его пафос и перспективная цель устремлены к установлению царства справедливости и братства людей, всякий рецидив прежней самодержавной несправедливости приводил поэта в неуемное негодование.
И он откровенно говорил в своих стихах рапирной колкости и остроты о чинушах из советского госаппарата, что они всегда лишь «покрасневшие из белых».
И, думая сегодня о поэтическом наследстве Созура, о его судьбе и слове, невольно приходит на ум, что Созур необычайно созвучен с нашей современностью, с нашей борьбой за демократизацию и гуманизацию общества, всей нашей социальной практикой, нравственными и психологическими устоями общества. Естественно, встает вопрос о том, чему мы, осетинские поэты, можем и обязаны сегодня учиться у Созура, какие черты его искусства наиболее актуальны сегодня?
Я думаю, что в современных условиях наиболее актуальна такая черта поэзии Созура, как повышенная чуткость к любому нарушению социальной справедливости в обществе, собственно, во всех человеческих отношениях. Созур никому не прощал даже малейшее нарушение справедливости, какое бы то ни было унижение человеческого достоинства. А мы порой смиренно переносим не только оскорбление чужого достоинства, но и собственное унижение. Между тем в традициях нашего народа и нашей культуры есть простое и неизменное правило: с унижением своего достоинства мирится лишь тот, у кого нет человеческого достоинства!
Я думаю, что исключительно актуальна и такая черта поэзии Созура, как сердечная открытость или искренность поэтического чувства и мысли. Понимаю, что искренность далеко не гарантирует мудрости поэтического высказывания, но разве хитроумная неискренность и социальное лицемерие дают поэту мудрость мысли и сердечность переживания, без которого нет поэзии?
Нет, читатель и не ждет от нас великой мудрости, но непременно ждет искренности и сердечной откровенности от нашего слова. А это значит, что поэт обязан говорить лишь о том, что он глубоко пережил, лично выстрадал, что у него действительно болит. Ведь недаром сказано великим поэтом: «Если слова болят, и слова говорят о том, что болят, — молодеет и лад баллад!» У нас же зачастую бывало так, что меньше всего писали о том, что больше всего болело, и болело давно и неотступно. Однако у нас не было простого человеческого мужества Созура принародно сказать о своей боли. Не только принародно, но даже наедине с совестью. Показательно, что во всех больших национальных литературах ныне печатают произведения, ранее не печатавшиеся. У нас, чего греха таить, не оказалось таких произведений. Ясно, что у нас не оказалось мужества писать о собственной осознанной боли даже, как говорят, в ящик.
Такое состояние писательского духа резко расходится с традицией, которой придерживался Созур всю свою жизнь. Возвращение к традиции нашей классики — это веление времени. Ведь традиция Созура — недавнее прошлое, 20-е годы! И в дни чествования Созура, его мужества, искренности и высокого таланта мы должны быть глубоко смущены перед его памятью тем, что во многом отступили от традиций начальных лет нашей литературы, от традиций таких блистательных художников и мыслителей, как Созур, Нигер, Арсен, Илас Арнигон, Чермен Беджизати, Сико Кулаев и печально мудрый Цомак.
Думаю об искусстве Созура и мне приходится на память и такая черта поэтического высказывания Созура, как краткость. То самое качество, что Некрасов называл «словам тесно». Стихи Созура на редкость скупы на слово. Но эта краткость высказывания вызвана исключительной эмоциональной насыщенностью слова, чистотой тона и ясностью, выстраданностью мысли. И, думаю, что этому искусству нам всем еще нужно учиться не только у Созура, но и у его предшественников и современников. Пустое слово само льнет к поэту, когда он говорит бездумно и безбольно. И такое пустословие невольно оборачивается по сути дела сквернословием.
О завидных самобытных чертах позии Созура Баграева можно говорить долго и основательно, но мне хотелось напомнить еще раз и себе, и своим собратьям по служению осетинскому искусству лишь о самых актуальных из них: поэтической чуткости к нарушению социальной справедливости в обществе, об искренности, как ведущей черте художественного таланта, о мужестве поэтического характера, как об атрибутивном свойстве истинного таланта, и, наконец, о выстраданности поэтического высказывания чувства и мысли, которая, естественно, ведет к максимальной экономии выразительных средств – к краткости и собранности высказывания.
Знаю, что не сумел и никогда не сумею, по-видимому, вразумительно сказать о том, как и за что люблю личность, судьбу и слово Созура Баграева. И все же хотелось мне сказать ему эти слова сердечной любви и признательности как вечно живому труженику земли Осетии и слова осетинского. Мне хотелось преподнести ему в памятный день простой букетик незабудок, растущих на Зикарском перевале вблизи медвежьей лапы ледника. Да, незабудок, именно незабудок. Ведь рыцарский образ, высокий поэтический талант и трудная, но славная судьба Созура, никогда не будут забыты осетинским языком и теми соплеменниками Созура, которые «родному языку верны».
Нафи Джусойты
Къуæтти
Уæлмæрдхуæрнæг
Зæронд лæг
Цъете
Курес æма къæлмæг
Нæ зумæг
Фарнæ
Ци зæгъон?
Æнæсагъæс
Бунгард
Тох
Æлдаргинтæ
Цæбæл нийнæфтæ?
Курæнтти сайд
Сувæллон
Фæсмон
Бæхвæндагбæг
Совахъ æма бæзæрхуг
Гъазти
Нарти фæндæ
Дууæ æрдхуарди
Фæндæ
Гæкгуги хузи
Гъастгæнæгæн
Мæтъæл
Гъарæнгæ
Фæйдтон мæ цард
Уаддзалх
Киндзæн
Мæнгæ соми
Еунæг
Хæфсæ
Кæлхуард
Бæхбадæг
Цæмæй къуру дæн?
Мæсуги
Æнгарæн
Къæрнæхи осæ
Бинонтæ
Æнцон дин æй
Кувдгæнгутæн
Мæ зæрдæ
Цæун
Хъазахи нифс
Сæнттæ
Къазармай
Æнбæлттæн
Нæ мæрдтæн
Нигъгъæрзæн нæ фæрстæЙ
Мæстиноки мæгуртæ
Цæргæстæ
Ледзæг
Ледзæги зар
Дусæрон цæргæс
Уалдзæг
Гъæр
Зæрбатгутæ
Сæрдæ
Уæрæйдæ заргæй
Кувд
Нæ фæззæг
Бинонти цард
Мардæн
Осгорти зар
Фæдес
Ма ми гъаст кæнæ
Гъæйдæ-гъа!
Кермен
Нæ косæг лæг
Кæуæг
Гоппойти къуар
Æрæгзумæги
Нæ фæсевæдæн
Косгути бæрæгбон
Хадзимæт рæмонти
Еумæйаг мæрдтæн
Бонвæрни мадæ
Киндзхонтæ
Агубекир
Раздзæуæгæн
Нæ царди нивтæ
Бæллах
Дугъ-дугъ
Нæ бæласæ
Рæстдзинадæ
Фун
Нæуæг æгъдаубæл
Мартъи
Æз уотæ зæгъун
Дзæгъæл
Михал Гарданти
Къибилти Гугъойæн
Уарунгор
Мæ дзурдтæ
Ка ке хæссуй?
Курд
Сау гъæр
Гулæри
Тæтæрхъан Билаонти
Бердити Дударæн
Бонгинтæн
Китай
Зар
Хъурмаллухъ
Уæргъдзау
Нифсгин
Æхсирф æма дзæбокæ
Нæуæг зарæгæн
Тæлæтгæнгутæн
Зуймон æхсæвæ гъæди
Цæмæн ледзис?
Æфхуæргутæн
Мæ зин зонæг
Совет æнервæзæг
Саст къах
Уазал хæдзари
Гъæй-уй!
Фурхуæрдæй сæйгæ
Оси Пъолций
Багъæратæн
Киндзæн
Сакко æма Ванцеттийæн
Иронæн
Нæ цини бон
Поэзийы Курдон(Скъодтати Эльбрус)
Певец свободы(Нафи Джусойты)