Зуймон мæйрохсæй
ирд æрттивтонцæ
Дигори хуæнхтæ.
Мæрдон хуссæгæй
æнцад хустæнцæ
Мæцути мæрдтæ.
Дорин обæйттæн
цъæх-ех иссæнцæ
сæ бугъзур фæрстæ.
Уадусми ниудæн
фæрсаг кодтонцæ
сæ уæлмæрдгæстæ.
æхсæйвон угтæ
æдзох уастонцæ,
мардбæл неуæгау.
Рагон хæрнæгътæ
нурмæ н' адтæнцæ
ести æнгъæлдзау.
Ку 'ртахтæй сæмæ
Хъæреуи хонхæй
зæронд цъæх цæргæс.
Байгом син кодта
æнæ фудæнхæй
æ устур гъæлæс:
«Фестетæ, мæрдтæ,
æригъал уотæ
уæ тарф хуссæгæй!»
Хириз æстугтæ
къæс-къæс кæнунцæ
сæ бериндзунæй.
1926 анзи феврали 24 бон
Тени встали
В карауле
Гор дигорских круто.
Лунный блеск. Зима.
Уснули
Мертвецы Мацуты.
Леденеют
Склепов недра, —
Мертвецов жилища.
Подпевают
Вою ветра
Сторожа кладбища.
Словно плакалыцицы
Совы
Стонут в час кручины.
Ничего не ждут,
Суровы,
Сумрачны руины.
Но с горы Кареуа
Мчится
К ним орел,
И плещут
Крылья старой сизой птицы,
Слышен голос вещий:
— Встаньте, мертвые!..
Сзывая,
Вьется на погосте.
...Озираясь и зевая,
Затрещали
Кости.