Уæууæй, уæууæй, нæ фæззæг,
фæцан дин мах кæуйнаг,
зæгъддзаг фæцæй нæ тиллæг,
нæ фонс фæцæй хæлæйфаг.
Фудбон хæссис дæ разæй,
уарун, кæун фæразис,
фудæн кæун 'хуасæ æй —
уомæй дæ пурх искалис.
Махæн не'фцæгбæл æрдзæг,
цæрун нæ бон нæбал æй.
Еу ни нæййес сæрæн лæг,
фудфун уинæн игъалæй.
Уæууæй, уæууæй, нæ фæззæг, —
ду дæр кæуис хæкъурццæй.
Фæцæй нæ фонс, нæ тиллæг —
зиин сæ думуй къурццæй.
Мах дæр неуæн æстонгæй, —
тарст лæг зинæн фæразон.
Неугæй, нæ фид, нæ тогæй
федæн зиинтæн хъалон.
1917 анзи сентябри 6 бон
Горе принесла ты, осень,
Нам осталось слезы лить.
Урожай не мы уносим,
Скот разграблен — как нам жить?
Разгулялась на просторе,
Дождь ли, слезы — лить не лень.
«Со слезами сгинет горе», —
Вот и плачешь целый день.
Под ярмом жестоким снова
Жить нам более невмочь.
Кто б повел нас? Нет такого,
Светлый день для нас, как ночь.
Горе, горе, наша осень,
Горько плачешь с нами ты, —
Наш достаток зло уносит,
И растаяли мечты.
Мы от горя волком воем.
Нам к беде не привыкать,
И в слезах, своею кровью
Платим дань мы злу опять.