Берæ зæнхитæ байзадæй
Хъубадитæн сæ фидæй.
Хъалон есгæй си фиййæуттæ
багъигæнцæ сæ зудæй.
Хæси-Тасо сæ бæстæмæ
Уæллагирæй æрцудæй,
Хъубади ин æ фустæмæ
лæборидæ уæлбæхæй.
Нæ фиййау дæр ниффудзæрдæ'й
'ма сæ хæццæ фæххилæ'й.
«Губур-Гату сæ косæг æй,
ба-син æй есон хинæй». —
– Фæххастонцæ нæ биццеуи
Уæллагирæй нæ гъæдæй:
ракодта'йбæл мæнгæ соми,
'ма Хъубади фæммулд æй.
Губур-Гату æ хецаутæй
æнæнгъæлти исуæгъдæ'й.
Хæси-Тасо фæммæнгард æй
'ма фестъæлфуй фунæййæй.
Бонвуддæр кæнун райдайуй,
нецибал ес æ фустæй.
Дигоргоми æрæнцайуй,
æнамондæй, æлгъистæй.
Фæззæгъунцæ, — исæфагæ'й
мæнгæ лæгæн æ фæстаг —
Тасойæн дæр фæррæуагæ'й –
æркунæг æй æ муггаг.
1914 анзи феврали 7 бон
Ах, и много в наследство досталось
Кубатиевым пастбищ, земли.
Пастухов, забывая про жалость,
Жадной злобой они извели.
Из лесов Алагирского края
Хаси-Тасо пришел в их конец,
И с коней вороных не слезая,
Кубатиевы брали овец.
Но пастух уготовил расплату,
И, пожалуй, был верен расчет —
«Их горбатый пастух, сильный Гату,
Мне для мести как раз подойдет».
«Был ребенком похищен ваш Гату,
Из густых Алагирских лесов».
Кубатиевы, клятвой прижаты,
Батрака возвращают без слов.
Так нежданно-негаданно
Гату От жестоких хозяев спасен.
Хаси-Тасо, дав ложную клятву,
И покой свой утратил и сон.
Что ни день — все беднее и плоше,
Быстро овцы повывелись тут,
И в Дигорском ущелье его же
Бедолагой несчастным зовут.
Есть поверье — не выживут дети,
Если ложно поклялся отец.
Вот и Тасо за грех свой ответил –
Роду Тасо приходит конец.